Архиерей:

– Скажем и об этом, с помощью Божией. Потому что, сказав о Божественном мире и священной литургии, мы должны упомянуть и о просимом, равно как и о божественном рукоположении каждого из священных мужей. Ибо как для божественного священнодействия нужен архиерей или священник, а для рукоположения и совершения Таинства мира – только архиерей, так и для всего этого служения требуется жертвенник, который и есть храм. На жертвеннике совершаются и священнодействие, и рукоположение, и освящение мира.

Итак, необходимо сказать об освящении храма, ибо в самом храме водружается жертвенник и через жертвенник храм становится святым. Без жертвенника он не храм, но только дом молитвы, получающий освящение лишь от молитв. Без жертвенника – он не место славы Божией, не обитель Божия и не имеет Божественной силы, чтобы, по причине присущей в нём благодати, возносить к Богу воссылаемые в нём молитвы. Без жертвенника нельзя в нём и приносить на трапезе Божественные Дары, и через священноначальственные молитвы и знамение креста прелагать их Духом Святым в Тело и Кровь Христовы, нет в нем даже и трапезы.

Потому: чтобы храм был всем этим, чтобы имел такую силу и сделался храмом Божиим, он созидается и освящается следующим образом.

Имеющий намерение создать божественный храм приходит к архиерею и просит на то позволения: без архиерейского повеления никому не следует приступать к таким делам. Ибо Божественные дела должны и совершаться по Божественному повелению и соизволению, и в делах божественных Бог должен быть началом всего, руководителем и совершителем, который есть Иисус Христос, как говорит божественный Павел.

На престоле же Христовом, милостью Божией, восседает архиерей. Он, испытав намеревающегося строить храм: закончит ли он то, что собирается начать – как пишется в Евангелии о столпе, – отпускает его от себя. Но чтобы, начав строить храм, строитель не оставил его неоконченным или чтобы храм, построенный и освящённый, не был потом оставлен и не оставался без употребления за недостатком необходимого, желающий создать храм получает позволение строить только после исследования всех обстоятельств и после того, как даст обещание достроить его до конца и приготовить для него всё нужное.

Затем выкапывают место для основания и приготовляют материалы. Когда же настанет время строить, приходит на место сам архиерей. Он, облачившись в священную одежду, в соприсутствии клира, благословляет Бога, благодаря Его за божественное дело. Потом, в то время как клир поёт Трисвятое, он, благословив фимиам и взяв кадильницу, крестообразно благословляет основания и рвы, освящая всё фимиамом. Ибо фимиам – образ благодати Духа, а крест – Христа. Архиерей кадит также и все находящиеся здесь материалы, освящая их как вещи, приготовленные для святого дома Божия.

Потом, окадив и предстоящих, готовя их на дело и освящая, идёт к восточной стороне основания, на котором должен быть поставлен жертвенник. Став посредине рвов восточной стороны, где должно быть алтарное полукружие, он творит священную молитву, моля Бога Слова Иисуса Христа, Кровию Своею утвердившего Церковь Свою, чтобы и созидаемый Ему дом был непоколебимо утверждаем силою Его и пребывал.

Затем, произнеся славословие, сам взяв в руки камни, а каким-нибудь инструментом известь или землю, сходит к основанию и кладёт камни крестообразно, благословив их в знак того, что он положил основанием незыблемый Камень – Христа.

Взяв после того лампаду и наполнив её елеем и возжегши, полагает с благословением в небольшом промежутке между камнями, как бы во гробе, обозначая елеем милость Божию, которая будет подаваться в воздвигаемом доме, а светом – горнее просвещение от истинного Света и единый истинный Свет – Христа, ради нас положенного во гробе. Елей служит также знаком того, что Христос помазал нас елеем благодати и что через елей, то есть миро, храм станет храмом, а свет, который будет с нами, обитая в храме, – Сам Свет Христос, Восток свыше.

Установив твёрдо этот светильник как знамение святого просвещения и точный образ Церкви, по слову возлюбленного ученика (который в Апокалипсисе говорит, что семь светильников «суть семь церквей» (Откр. 1:20)), и положив камень поверх лампады (потому что Камень-Христос почивает на Своей Церкви), архиерей восходит от основания и творит другую молитву. В ней он просит, чтобы Промыслом и смотрением Божиим храм был воздвигнут и как должно совершён и чтобы навсегда пребыли непоколебимыми основания его, а он сам и строители храма – свободными от всех наветов и невредимыми (об этом молится потому, что демоны завистливы и противодействуют таким божественным делам). Также молится и о том, чтобы те, кто станут приносить Богу вещи, необходимые для создания храма, получили от Него щедрое воздаяние. Окончив это, благословив и помолившись, архиерей уходит, воссылая благодарение Господу.

С этого момента начинается работа. Устраиваются: святилище, т. е. алтарь, – на восточной стороне; с правой его стороны – предложение; с левой – диаконник. Вблизи алтаря, если есть место, делается амвон. Столбы прочно утверждаются, а внутри алтаря ставятся киворий и столбики, на которых должна покоиться священная трапеза, или же один столб (потому что иногда делается и всего лишь один столб (κάλαμος) – так называемая трость), или вместо столбиков делается четырехугольник, называемый престольным ковчегом (πινσος βώμου). Священная трапеза должна быть устроена необходимым образом, равно как и всё остальное. Также надлежащим образом должны быть приготовлены священные сосуды.

Когда, с помощью Божией, внутри и вовне всё будет окончено, тогда снова сообщается об этом архиерею. Он приказывает служащему у него приготовить всё нужное к освящению. Когда и это будет сделано, как подробно излагается в Уставе, архиерей приходит и совершает освящение, которое происходит следующим образом.

Посмотрим и мы, насколько нам дозволено и возможно, на видимую его сторону. В храм, который должен быть освящён, приходит архиерей, потому что и Бог пришёл к нам, чтобы освятить нас. Архиерей облачается во все необходимые одежды, знаменуя этим воплощение ради нас Бога Слова.

Поверх одежд он надевает белую срачицу (σινδών), от плеч доходящую до ног, во образ плащаницы Христовой во гробе, ибо он должен поставить и освятить гроб Христов, т. е. священную трапезу, и как бы напоминая о Находившемся во гробе, изображает погребённого Христа.

Срачицу он опоясывает тремя поясами во славу Троицы: позади шеи – ради обретения познания и в знак рабства пред Богом, под руками на груди – для силы слова, по спине – ради чистоты и крепости; первый пояс – во славу Отца, второй – Сына, третий – Животворящего и Пречистого Духа.

Также и на руки надевает полотна, как бы нарукавники, соединённые со срачицей, и их также перевязывает тремя поясами, во образ вседейственной Троицы. Ибо так взывает Давид ко Отцу: "Руце Твои, – т. е. Сын и Святый Дух, – сотвористе мя и создасте мя» (Пс. 118:73). Все же девять поясов составляют девять узлов, образуя девять чинов ангельских, троически проповедующих Троицу. Кроме того, святитель опоясывается таким образом, чтобы приготовиться к священнодействию, а может быть также и из почтения к священным одеждам, чтобы не запачкать их веществами, необходимыми при служении.

При начале освящения удаляются из храма все, не имеющие печати священства. Ибо во время освящения храма должны присутствовать и служить только освящённые печатью священства, каждый – соответственно своей степени, а из мирян не должен присутствовать никто.

Тому, кто находится внутри алтаря, необходимо быть священнослужителем, так как и освящаемый дом – священен. Поэтому, пока не освящён храм, и удаляются из него миряне, как не имеющие доступа к жертвеннику.

Выносится также из храма и всё движимое, потому что всё движимое преходяще и изменчиво, а храм должен быть твёрд и никогда не менять своего места. Поэтому святые иконы, священные сосуды и прочее, что может быть переносимо с места на место, выносится наружу, чтобы освятить только то, что стоит на одном месте и остаётся в храме неподвижным.

Затем затворяются двери, ибо храм становится уже Небом и его уже осеняет сила Святого Духа. Посему и должно присутствовать только имеющим небесное достоинство, т. е. освящённым, и никто другой не должен видеть священнодействия. Ибо святое – святым, и освящаемое – лицам священным. И лишь когда свершится освящение, допускаются к участию и прочие, однако не непосредственно, а опосредованно и через некие завесы. И хотя после этого входят все миряне – верные и с ними кающиеся, каждый, занимая свое место, однако все они остаются вне священного алтаря.

Итак, когда по этой причине затворены будут двери, архиерей благословляет Бога. Потом, после Трисвятого, Отче наш и славословия, архиерей читает молитву: «Господи Боже наш», – вся содеявый, прося Самого Бога предначать дело и содействовать ему.

Затем он берёт сосуд, в котором находится мастика с ароматами, такими как смирна, алоэ и т. п. – все это указывает на погребение Спасителя. Потому что священная трапеза изображает погребение и гроб, а воск и мастика употребляются также и по необходимости, как вещества клейкие, и с другой стороны, как соединяющие и связывающие, для изображения Христовой любви к нам, простирающейся до предания Себя на смерть и соединения с нами.

После чего архиерей собственными руками возливает эти вещества на столбы, или на столб, или на каменный четырёхугольник (βώμος), указывая этим, что здесь совершается дело Божие, и произносит, как при крещении и других Таинствах: «Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа». Ибо начало и завершение всего доброго – Троица.

Пока служащие также возливают мастику (в большем количестве) и пока она понемногу охлаждается, певчие во славу Божию поют псалмы: «Вознесу Тя, Боже мой» (Пс. 144:1), и: «Господь пасет мя» (Пс. 22:1).

Потом архиерей с помощью соприсутствующих епископов, священников и прочих берёт трапезу и полагает на столбы, утверждая и укрепляя её, и после этого благословляет Бога, ибо должно благословлять Его при всех божественных делах ради нас.

Затем перед святыми дверьми постилается ковёр и на нем полагается возглавие, как в честь архиерейства, которое есть Христово, так и ради священных одежд, чтобы они, имея на себе кресты и образа, не стелились по полу, потому что пол пока еще не свят. Когда же он будет освящён, то сделается досточестен – и весьма многие из боголюбивых лобызают его как подножие Неба.

На ковёр встаёт архиерей и преклоняет колена и главу на восток. Когда и все также преклонят колена, то, по возгласу диакона: «Паки и паки» – преклоньше колена архиерей, пав пред Богом, с сокрушением творит молитву: «Боже безначальный и вечный» – (творят её вместе с ним и прочие архиереи, если таковые присутствуют), и возносит просьбу к Тому, Кто укрепил Моисея на сооружение древней скинии и Веселеила (Исх. 31–38) для украшения её, Кто умудрил также Соломона на создание и совершение древнего храма и Кто дал силу апостолам воздвигнуть священные жертвенники во всём мире. Он просит Бога освятить и сей храм, и сделать его селением славы Своей, источником многих благ и местом совершения великой Жертвы.

Прочитав всю молитву и воздав славу Богу, он встаёт, приближается к священной трапезе и совершает действия, напоминающие обряды крещения.

Так как трапеза изображает Иисуса, называемого Камнем жизни и Камнем краеугольным, то она, подобно Ему, принимает и крещение, и притом крещение двоякое – чувственное и духовное, дабы, с одной стороны, через омовение сделаться чистой, а с другой – чтобы освятиться водой, приняв очищение вместе с Духом, ибо вода бывает орудием Духа.

Для этого приносится теплая вода и благословляется молитвой, ибо для освящения воды и для священносовершения жертвенника архиерей призывает Крестившегося во Иордане. При этом употребляется мыло, которым, по благословении его, творится три креста на трапезе. А после того как вода будет возлита троекратно, в честь Святой Троицы, священная трапеза отирается антиминсами.

Антиминсы делаются из льняной ткани и употребляются вместо священной трапезы. Они шьются и изготовляются предварительно, как надлежит по Уставу, и на них совершается всё то же, что и на Божественной трапезе. Когда нужно, по усмотрению архиерея, они, совершенно освящённые, посылаются в места, где нет жертвенника, и на них совершается Божественное священнодействие Таин.

Этими-то антиминсами и отирается трапеза, омытая освящённой водой. Или же – другими четырьмя платами, полагаемыми потом на четырех углах священной трапезы, во образ божественных евангелистов.

Когда трапеза отёрта, приносятся благовонное вино и розовая вода. Предшествуя божественному миру, они приносятся в честь погребения Иисусова, как Он и Сам сказал о помазавшей Его блуднице: «оставьте ее; она сберегла это на день погребения Моего» (Мк. 14:6; Ин. 12:7). Также – в знак того, что на этом жертвеннике, по примеру Мелхиседека, будет приноситься вино благовонное по благодати и животворное, ибо во всём божественном принимаются во внимание и пророчества. Возливая их крестообразно на трапезу, иерарх возглашает: «Окропиши мя иссопом, и очищуся» (Пс. 50:9), и следующие слова псалма, и повторяет их трижды для подтверждения и в честь Троицы.

Затем архиерей приносит то, чем завершается освящение жертвенника, – святое миро и возглашает «аллилуйа». Это – пророческая песнь, знаменующая Пришествие Божие и хвалу Божию. «Грядет Господь», – говорит она, указывая, как мы сказали, и на первое, и на Второе Его Пришествие, и на постоянное пребывание с нами Духа. Потому-то Церковь постоянно и часто поет её, особенно при Божественных Таинствах и перед божественным Евангелием, так как в этом пении содержится указание на Господа.

Итак, архиерей самим миром творит три креста на священной трапезе: посредине и по обеим сторонам, таким образом трижды помазывая её всю. Ибо поскольку «Миро излиянное» (Песн. 1, 2) – имя Христу Богу нашему, постольку и трапеза, являющая Его погребённым на ней, помазывается миром и вся становится миром, потому что и она принимает благодать Духа.

Потому-то, как мы сказали, и поётся «аллилуйа», что нисходит на неё Бог и она делается орудием даров Духа, ибо на ней совершаются и страшные Тайны, и рукоположения священников, и Таинство священнейшего мира. Ибо на ней полагается Евангелие, а под нею – священные останки мучеников.

Таким образом, поистине, трапеза бывает и жертвенником Христовым, и престолом славы, и обителью Божией, и гробом, и местом погребения и упокоения Христова.

После помазания священнейшей трапезы миром, архиерей тотчас облачает её, при пении псалма «Коль возлюбленна селения твоя»(Пс. 83:2), ибо она сделалась уже селением Божиим и обителью славы.

Сначала по четырем углам святой трапезы полагаются четыре плата, на которых находятся имена евангелистов, по одному на каждом. Так делается потому, что трапеза изображает всю Церковь, со всех концов земли собравшуюся к Господу, на Нем основанную евангельской проповедью и словом благодати, как бы льном, чисто собираемым из травы, и хорошо очищенным, и выделанным, связанную с Ним также как бы льняными сетями – рыбарями уловленную Ему. Потому и четыре плата, и срачица, и илитон ткутся изо льна.

После этих четырех платов, называемых евангелистами, полагается срачица, которая знаменует плащаницу на умерщвлённом за нас Божественном теле.

Потом расстилается трапезофор (индития), который бывает светлее и служит образом славы Божией, так как жертвенник есть престол Божий, а с другой стороны, он напоминает и одежды Спасителя, блистевшие, как свет.

Потом полагается илитон (убрус или сударь), как символ одновременно и смерти и Воскресения Христова, потому что после Воскресения апостолы видели сударь особо свитым на отдельном месте рядом с погребальным саваном (Ин. 20:7). Поэтому он и бывает сложенным и называется илитон. Так как он был на главе Спасителя, то на нём, вместо Спасителя, полагается священное Евангелие.

Потом приносится светильник, светильня и свет для возжигания елея. Это, с одной стороны, потому, что Церковь есть светильник Христов, как говорит возлюбленный ученик, и светильник ветхозаветный был её образом, а с другой – потому, что елей знаменует собой даяние Божественной милости; возжигаемый же свет – Божественное просвещение. А каждение, совершаемое при этом архиереем по всему божественному храму, изображает небесную благодать, поданную всей вселенной через Христа.

Потом, позади архиерея, совершающего каждение, другой архиерей или священник помазывает миром весь храм, так как сам первенствующий архиерей освящает миро и освятил жертвенник. А в это время каждение преисполняет благоуханием весь храм. Миром же освящается, начиная со священной трапезы, и весь храм. Это совершается в соответствие тому, что и Господь через восприятие плоти освятил всё наше естество Божественной благодатью, которую после Него, приняв по преемству, апостолы передали всему миру.

Окадив таким образом и освятив весь храм, после того как следующий за ним архиерей или священник помажет по его поручению также весь храм, архиерей снова возвращается к священной трапезе, показывая этим, что Бог безначален и бесконечен и что Он начало и конец всего. Священносовершив таким образом, начиная с жертвенника, храм, он снова возвращается к жертвеннику, как к началу. Здесь, отдав кадильницу и умыв руки, молится пред священной трапезой, говоря: «Господи небесе и земли» – и т. д.

Он продолжает, таким образом, молитву о том, чтобы: наитием Святого Духа, храм исполнился славы, освящения и благодати; чтобы жертвенник храма сделался местом селения Божия и престолом славы; чтобы приносимые у жертвенника мольбы возносились к пренебесному жертвеннику Божию.

Затем архиерей, громко воспев Бога, преподаёт всем мир, по благодати Божией. И когда все преклонят главы, со смирением читает другую молитву – последнюю в чине освящения: «Благодарим Тебя, Господи, потому что благодать, которую Ты излил на апостолов, излил и на нас грешных. Посему молим Тебя, исполни благодатию сей жертвенник твой, чтобы приносимые на нем жертвы претворялись в пресвятое Тело и Кровь единородного Твоего Сына, ко спасению всего мира и нашего недостоинства» – и возвысив голос, благодарит Бога.

Затем собственными руками возжегши елей в светильнике, поставляет его на священной трапезе в честь её, так как она сделалась жертвенником Христовым и изображает, как мы сказали, Церковь Христову, сияющую светом благодати и сообщающую этот свет миру.

Если невозможно окончить освящение, то архиерей, сняв священные одежды, уходит и оканчивает дело на другой день. В противном случае, сняв только срачицу, потому что уже освятил гроб Христов, в одном архиерейском облачении совершает и прочее: полагает мощи, растворяет врата и совершает священнодействие, потому что оно есть довершение всего божественного.

Итак, отправившись в прежде устроенный и освященный уже храм, где наперёд приготовлены были мощи, и прочитав две благодарственные молитвы Богу за дарование мученических останков, архиерей несёт их на голове и, возвратившись, полагает по обычаю. Без мощей мучеников или святых праведников не дозволено совершать освящения, потому что мученики суть основание Церкви, поставленное на Камне-Спасителе. И им следует быть под жертвенником в храме, потому что это и есть Церковь, это – престол Божий и гроб Христа Бога. Посему он и помазывается миром, и на нём находится Евангелие. Посему под ним же должны быть и останки святых, и без останков нельзя освящать его, как определили святые отцы.

Мощи приносятся сначала в храм, потому что они освящены, суть члены Христовы и как бы жертвы, закланные за Него. Потом они возлагаются на священнейший дискос, потому что удостаиваются равной с Господом почести, как подвизавшиеся за Него. Затем полагаются и на священной трапезе, потому что умерли со Христом и предстоят Его Божественному Престолу славы. Потому архиерей и поднимает их на голову вместе с дискосом, воздавая им честь, какую воздаёт Божественным Тайнам Тела и Крови Господней. Ибо если по отношению ко всем верным Павел говорит: «И вы – тело Христово, а порознь – члены» (1Кор. 12:27), то тем более телом и членами Христовыми будут те, которые подвизались за Его славу и были подражателями Его смерти.

Потом уже с торжественностью, с кадильницами, светильниками и песнями святые мощи переносятся из старого, прежде освящённого храма, в новый. Этим внушается, что святые всегда пребывают с Богом, но бывают и с нами, подобно Христу: когда в нас обновляется благодать Его, тогда и они бывают с нами. И как благодать сообщается нам по преемству и от Спасителя через апостолов и Его преемников доходит до нас через рукоположение, так через первые храмы она сообщается храмам позднейшим.

Точно так же и миро священнодействуется через миро – через освященный жертвенник. Это даёт нам понять, что действуем не мы сами по себе, но всё совершает благодать Святого Духа, которая сообщена нам от Спасителя нашего, как от первоначального источника – через Его учеников и живших в разные времена святых отцов.

Тем-то мы с особенной силой и утверждаемся, и укрепляемся, что возлагаем надежды не на самих себя, но на полученную через отцов благодать Духа, как гласит и молитва: «И благодарим Тебя, что благодать, которую Ты излиял на святых Твоих апостолов и преподобных отцов наших, удостоил сохранить и до нас, смиренных».

В старом храме, как мы сказали, читаются архиереем благодарственные молитвы; во время пути в честь святых поются песни и несутся светильники и кадильницы. Неподалёку же от нового храма часто произносится: «Слава Тебе, Христе Боже» – как в честь Него, так и в честь Его апостолов и мучеников, и во славу Святой Троицы. Этим также даётся образ проповеди, которую святые несли в мир.

После того как архиерей войдет в притвор нового храма, внутренние великие двери затворяются, снаружи и внутри храма поётся «Возмите врата» (Пс. 23:7.), потому что мученики и сам архиерей изображают Христа, а храм – Небо. Итак, то, что воспевали, по словам божественного Давида, Ангелы при Вознесении Христовом превыше Небес, теперь воспевается при внесении священных останков.

Тотчас расстилается ковёр, на котором архиерей преклоняет колена перед Небесным Владыкой и молится, произнося, в том числе, и молитву входа, призывая в сослужители и спутники Ангелов.

Затем, осенив крестным знамением врата храма и открыв их, словно вход на Небо, ибо Небесная Обитель отверста для нас через великого Свидетеля Отчего, Иисуса Христа, архиерей совершает вход с останками святых и с Божественным Евангелием.

Сообразно с этим, в объяснении Литургии сказано, что первый вход символизирует Воскресение Спасителя, а затворение и открытие божественных врат – вход на Небеса и действия Ангелов при Вознесении Христовом. Ибо жертвенник уподобляется горним Небесам и Небесному Святому Святых, куда во плоти вошёл Пресвятой Иисус. И жертвенник ни в чем не ниже Небесного Святого Святых, потому что и он имеет священнодействуемого Иисуса и присущие Ему Божественные Силы. Низойдя к нам и живя в этом мире плотию, Христос низвёл вместе с Собою и эти Силы, и Его присутствие не ограничивается местом: Он есть повсюду.

Положив на приготовленном вне храма столе святые останки вместе с дискосом, иерарх преклоняет колена, смиряясь пред Богом и показывая, что он – раб Божий. Находясь перед освящённым новым храмом, он также поклоняется Небесам, веруя, что храм исполнен славы Божией и что в нём присутствуют Ангелы. Вместе с тем он показывает, что и Бог ради нас сошёл к нам и, низойдя в дольние страны ада, извёл оттуда души, а воскреснув и вознесясь, возвёл нас на Небеса.

Потому в это время одни певчие поют снаружи храма «возмите врата», а другие внутри храма «кто есть сей Царь славы?» (Пс. 23, 8) – подражая, как сказано, действиям Ангелов при вознесении Спасителя. Ибо после вознесения высшие чины от низших узнали о Таинстве. И апостол Павел говорит, что через Церковь стала известна Началам и Властям многоразличная премудрость Божия, неведомая даже и высшим из Ангелов.

Ибо то, что Бог явился во плоти, – это великая тайна, которая была исповедана.

Архиерей преклоняет колена и молится о храме, чтобы он, когда обновится благодатью, был постоянной обителью Божией, пристанищем и лечебницей душ, орудием молитв и тайн Божиих и пребывал непоколебимым вовеки.

Так необходимо совершать обновление и каждый год во всяком храме. Это надо делать в благодарность Богу, а также для обновления благодати в Божием храме, для большего сообщения её нам и для сохранения святыни. Так установлено древним обычаем, о чём есть свидетельство в Евангелии.

Об этом пишется во многих местах, об этом говорит и Иоанн Богослов. На это указывают и все праздники. Нам завещано совершать воспоминание всех Таинств. И Сам Христос Бог наш так сказал о Таинстве причащения: «сие творите в мое воспоминание» (Лк. 22:19; 1Кор. 11:24–25).

Поэтому, в согласии со словами Спасителя, мы всегда и совершаем воспоминание этого Таинства, с особенным же состоянием духа – в Великий Четверг, когда Он завещал нам это Таинство. Потому-то и дело священнодействия важнее всякого другого дела.

В Великий Четверг совершаем и умовение, а в праздник Богоявления – крещение, в воспоминание Божественного Крещения и для обновления нашей благодати.

Мы воспеваем также и изображаем и всё прочее, как-то: Рождение Иисуса во плоти, Его Распятие, Воскресение, Вознесение и самое рукоположение, которое есть сошествие Святого Духа в Пятидесятницу.

И каждый храм в день освящения должен совершать обновление. Такое обновление совершали и в ветхозаветные времена: в день сооружения скинии и создания храма. Но с гораздо большей торжественностью его совершала Церковь Христова, потому что она имеет в себе Всесвятой и Живой Храм (разумею Тело Господне), Который создала Себе истинная и живая Премудрость Божия, воплотившийся Бог Слово. Потому память о Нём совершается на жертвеннике и изображается прочим образом.

Наш священный храм настолько же отличен от ветхозаветного, гадательно прообразовавшего воплощение Христово, насколько истина отличается от образа и насколько Моисей, которого апостол Иоанн Богослов называет рабом (Откр. 15:3), – от Христа, всесовершающего Господа.

И удивляюсь я, что это дело оставлено. Только исследуя этот вопрос, я узнал, что обновление храма перестало совершаться после того, как Константинополь был порабощён латинянами и служившие при Константинопольской Церкви разбежались и поселились в других местах. Спустя долгое время они возвратились, но обновление окончательно было оставлено, потому что установился обычай не совершать его. От этой же Церкви, как от матери, он перешёл к другим Церквам.

Но о том, что обновление совершать необходимо и что так заповедано от начала, свидетельствует храм Священного и Живоносного Гроба Христова, празднующий обновление. И пусть никто не ссылается на то, что для кафолических христиан достаточно этого праздника, ибо это обновление только одного храма. И все суть равно божественные: и храмы, и гробы, и обители Христовы. Потому-то обновление в прежние времена и совершалось во всех храмах, о чём читаем в синаксарях.

Каждому из священников надо праздновать то время, в которое он рукоположен и освящён Духом, и чтить, и отличать от других тот день, в который он сподобился великих и непостижимых даров. Или, во всяком случае, помнить его и священнодействовать в этот день, благодаря Господа и прося, чтобы благодать Божия пребывала в нём

И священная Церковь Солунская, в согласии с древним преданием, до настоящего дня всегда совершала чин обновления в своих соборных церквях. Последование его совершается утром и вечером.

Утром, когда соберутся клирики, сам архиерей (или священник) совершает обновление. Начав молебен, с зажжёнными свечами отправляются в первый храм, где при освящении храма, празднующего обновление, прежде лежали святые останки. Между тем там священник совершает литургию, пока молящиеся поют хвалебные песни, воспевая самогласны от нового храма до старого.

Потом в старом храме читаются положенные на литургии антифоны, до первого входа, называемого малым. Этим показывается, что новый храм по преемству от старого получил освящение.

Потом служащий здесь священник совершает вход в алтарь и продолжает литургию. А молящиеся, после молитвы входа, выходят из храма и тотчас отправляются в новый храм, неся светильники и воспевая самогласны, как при освящении.

Приблизившись к храму, они громким голосом поют: «Слава Тебе, Боже» – а когда войдут в притвор, красные врата закрываются и певчие снаружи храма мелодично поют: «Возмите врата» – между тем как остальные в храме поют: «Кто есть сей» – подражая Ангелам при Вознесении Христовом. И так повторяется трижды.

Затем находящиеся вне храма поют: «Господь сил» – как бы просвещая находящихся в храме об Иисусе Христе, Царе славы, о том, что Он есть Господь этих Сил.

После этого архиерей (или священник), преклонив колена на ковре, постланном на возглавии, читает молитву обновления, а поднявшись, присоединяет к ней входную молитву и, знаменовав двери, отворяет их и входит вместе с находящимися с ним. При этом, во время вхождения и вступления в алтарь воспевают Церковь, как благолепие вышней тверди, как другое небо.

Церковь вся освещается лампадами и светильниками и наполняется фимиамом.

Далее совершается по порядку Божественное тайнодействие. Вместо Херувимской поётся: «Да молчит всякая плоть» – как при освящении. Вместо другого причастна поют: «Господи, возлюбих благолепие дому Твоего». Читаются Апостол и Евангелие обновления – их можно найти в старых Евангелиях под двадцать вторым или двадцать третьим числом декабря.

Поскольку прежде в Великой Константинопольской Церкви совершалось обновление, постольку следовало бы ему быть и теперь, и совершать его было бы желательно перед всяким другим праздником, потому что от этого божественного храма, как от истока реки, почти по всей земле растекаются иерархи Христовы и орошают и дают духовную прохладу другим Церквам, равно как и душам верных.

А потому и прочие церкви нужно обновлять благодатью, ибо при этом бывает и пришествие Духа, и благодать более обновляется в нас через священные прошения и молитвы, и мы получаем силу к сохранению её в себе.

Во время освящения иерарх, после того как преклонит колена и помолится перед дверьми, встаёт, прообразуя Воскресение Спасителя (как уже сказано было, когда мы говорили об обновлении) и присоединяет к славословиям молитву входа.

Потом, взяв снова на главу священные останки мучеников, знаменует врата и, отворив их, совершает вход. Храм при этом наполнен светом и фимиамом, символизирующими Небесное просвещение и благоухание благодати, преподаваемой всем, находящимся здесь, а также в знак того, что ею преисполнен дом Господень, по видению Иезекииля, сказавшего: «и я видел, и вот, слава Господа наполняла дом Господа» (Иез. 44:4).

Фимиам при этом представляет собой словно бы то облако, которое наполнило освящаемую скинию свидения и Соломонов храм после внесения туда Ковчега, потому что облако прообразует Святого Духа.

Совершивший проскомидию священник, окончив три антифонные молитвы, выходит из алтаря с диаконом или же один, держа Евангелие, и, прочитав входную молитву, ожидает вступления в храм архиерея.

Сам архиерей в это время читает антифонные молитвы в том храме, где прежде находились мощи. Начав там священную литургию в знак того, что святыня из прежних храмов передаётся последующим, он в новом храме, встав после молитвы обновления, присоединяет к ней входную молитву.

Итак, совершив вход вместе со всеми, то есть с архиереями, священниками, клиром и следующим за ними христолюбивым народом, а также со священником, совершавшим проскомидию, он не прерывает следующего своим порядком совершения Божественной литургии, показывая этим единение старого храма с новым, ибо совершение литургии всегда одно и то же, в каком бы месте ни происходило.

Наконец, войдя в алтарь, он полагает мощи поверх священной трапезы как достойные Божественного престола и удостоившиеся от Господа богоподобной почести, потому что мученики пострадали за Него.

Потом, взяв кадильницу, кадит по обычаю трапезу, обходя её кругом.

Затем архиерей полагает мощи в приготовленный заранее серебряный, медный или каменный ковчег и возливает на них божественное миро. Так он делает потому, что мученики соединены со Христом – истинным миром и исполнены благовония благодати. Кроме того, он знаменует этим действием погребение Христа и мучеников, ибо мученики, как погребаемые, полагаются под гроб Христов – священную трапезу. Возлияние Божественного мира означает, что Спаситель перед страданиями Своими и погребением был помазан миром евангельской женой.

Затем архиерей прочно закрывает ковчег, дабы не могло быть изъято ничто из находящихся в нём останков. Потом полагает эти мощи под трапезу – как в основание, ибо они на самом деле суть основание и без них нельзя священнодействовать. Под трапезой же они полагаются против дарохранительницы (кивория), между двумя обращёнными к восточной стороне столбами, потому что мученики суть столпы веры, утвердившие Церковь исповеданием и кровью и ревностно подражавшие невечернему востоку – Христу.

Далее, сотворив священную молитву, и возблагодарив Бога за священнодействие положения мучеников, и сказав, что это для них дар, ниспосланный свыше, архиерей молится, чтобы частицы их мощей распространились по всей земле для созидания Церкви, для исцелений и для освящения верных. Он молится и о том, чтобы и в данном храме Господь совершал через них обычные чудотворения к душевной и телесной пользе благочестивых.

Вслед за тем, он произносит и две другие молитвы о том, чтобы и мы имели вместе с мучениками часть во Христе и чтобы, сохраняемые, врачуемые и освящаемые ими, получили спасение в нынешней и будущей жизни, ибо цель всякого Божественного дела – наше спасение.

Окончив эти молитвы, архиерей предоставляет службе идти своим чередом.

Поётся Трисвятое и продолжается священнодействие: оно совершается потом ежедневно в течение семи дней ради получения благодати Духа, во славу Самого Обитателя храма и для его утверждения.

Таким должно быть священнодействие обновления священнейшего храма и его освящения. Тогда же освящаются, в соответствии с древним преданием, и антиминсы, имеющие силу священной трапезы и переносимые с места на место, подобно древней скинии, но имеющие большую, в сравнении с ней, силу, потому что на них священнодействуется живой Хлеб Небесный.

По усмотрению архиерея эти антиминсы в случае необходимости передаются туда, где нет храма, а также верующим, отправляющимся в путешествие, или же государям, чтобы можно было совершать на антиминсах великую Жертву и Таинство.

Совершаемое над антиминсами священнодействие во всём сходно с описанными священнодействиями освящения храмов. О них нужно сказать то же самое, что и о храмах, с тем только отличием, что антиминсы не остаются всегда на одном месте и не соединены нераздельно с храмом, потому что для них как бы весь мир служит храмом. Кроме того, они делаются не из камня, а из ткани, по преимуществу из льна, потому что на них совершается воспоминание страданий Христовых и они суть как бы погребальные покровы, взятые от земли. Ибо и лён вырастает из земли, и гроб Спасителя находился в земле.

Итак, будучи положены на священной трапезе, антиминсы вместе с нею освящаются всеми молитвами, и архиерей воспоминает их во время чтения молитв и молится о них, чтобы они были освящены наитием Святого Духа. Кроме того, он омывает антиминсы и орошает благовонным вином и розовой водой и помазывает миром, делая на каждом, как и на трапезе, миром три креста с песнью аллилуйя.

Потом, так же как на трапезе, полагает частички какой-либо ткани, во образ четырёх евангелистов, чьи имена тут же и написаны. Затем соединяет и сшивает с антиминсом, который заменяет трапезу, два равных с ним плата: один подобен срачице на трапезе, изображающей плащаницу, которою Иосиф обвил тело умершего Христа; другой – как бы трапезофор, в честь престола Божия, ибо жертвенник есть престол и упокоение Божие.

Посреди антиминса полагается илитон, который является образом убруса.

Прообразовательные псалмы при освящении антиминсов поются те же, что и при освящении божественной трапезы, потому что иногда и без освящения храма, когда возникает нужда в антиминсах, совершается их освящение на уже освящённой трапезе. Но прежде снимают с неё покровы и уже потом постилают антиминсы. Это лучше всего совершать самому архиерею, но при необходимости может делать, с архиерейского позволения, и благочестивый священник, который имеет опыт относительно предметов божественных. Таковой, во время освящения антиминсов, как и архиерей, поверх своих священных одежд надевает срачицу.

Наконец, помещённые вместо сосуда в маленький льняной мешочек, вшиваются в антиминсы, с восточного их края, частицы святых мощей, помазанные миром.

А затем совершается на них всё без исключения то же, что и на покоящейся на одном месте божественной трапезе, ибо каждый из них есть божественная трапеза и они исполнены славы Божией.

Антиминсы не должны находиться в каком-либо обычном доме, не должны касаться их и миряне: в этом нет ни пользы, ни нужды, ведь они предназначены для священнодействия, а без священника священнодействия не бывает. Пусть же хранятся они у священников, получающих их в случае необходимости от архиерея, потому что и священникам нельзя служить на них без дозволения архиерейского.

Итак, по мере наших сил, мы рассмотрели, каким образом святой храм и созидается, и освящается. Но не осталось ли рассмотреть и ещё чего-либо?

Клирик:

– Насколько могли мы, отец, настолько поняли и научились, а если есть ещё что-то, чего не знаем, то просим сказать нам и об этом.

Архиерей:

– Всё, что мы говорили, мы говорили не столько от себя, сколько вспоминая то, чему научились от святых. Теперь же, я думаю, остаётся сказать о том, что являет собою храм и находящиеся в нём. Быть может, мы говорили об этом и в других местах, но надо сказать и ещё, потому что об этом следует теперь говорить последовательно. И ещё потому, что частое повторение одних и тех же божественных предметов обновляет в памяти прекрасное и в большей степени освящает память, как случается и наоборот – с предметами недостойными.

Итак, храм есть дом Божий, хотя и создается из вещей неодушевлённых. Ибо он освящается Божественной благодатью и священнодейственными молитвами. И после этого уже не похож на другие дома, но от земли предан Богу и богат самим Обитателем. Теперь в нём и слава Его, и сила, и благодать, потому что в нём призывается и имя Его и, вместе с тем, кого-либо из святых Его.

Поэтому он и носит имя того, в честь кого назван. И мы уже называем его не просто домом, но домом святым, ибо Он освящён силою Святого Отца через Святого Сына во Святом Духе. Потому он действительно есть обитель Святой Троицы. Если он посвящён одному из Божественных имён, славимых в Троице, то мы, идя к Самому единому Богу, так и говорим: идём ко Святой Троице, то есть в посвящённый Ей храм. Или, например, говорим: идём ко Пресвятой Его Матери, или – ко святым Ангелам, или – к апостолам, или – ко святому иерарху, или – к мученику, или какому-либо святому.

Что означают эти слова? То, что храм посвящён Богу и является Его домом и что Бог пребывает здесь. Они означают, что и призываемый в храме слуга Его также пребывает в нём, как бы в своём жилище, невещественно обитает в нём душой, а часто возлежит тут и останками, и действует Божественной силой и благодатью, потому что мы, будучи двояки по природе, двояким образом принимаем и дары.

Поэтому и в этих вещественных храмах присутствует благодать. Нисходя, она пребывает в них и действует ради нас, по благоволению Отца, по милости Воплотившегося за нас и сугубо воссоздавшего нас, и по наитию и щедротами содействующего Ему и нераздельного с Ним Духа.

И это мы видим весьма ясно, ибо Божественные силы проявляются и в храмах: здесь бывают явления Ангелов и святых, совершаются знамения, исполняются прошения, подаются исцеления. Оказывают на нас благотворное действие и бездушные вещи, находящиеся в храмах: вода, камни, столбы, цепи. Они действуют не сами по себе, ибо как они могут действовать, будучи бездушными творениями Божиими, не могущими сами по себе ничего? Нет, они действуют низводимой на них благодатью Божией и призываемым на них Божественным именем. И это совершается ради нашего освящения.

Где бы ни призывалось имя Божие, имя всё создавшей блаженной Троицы (ибо един Бог) – там всё свято, всё действенно, всё врачует и спасает благодатью.

Это началось ещё прежде Закона. Ибо уже Авель имел жертвенник, на котором Господь обонял аромат благоухания. И жертвенник тот был свят, хотя и был бездушен. И приносимое на нём жертвенное мясо было свято, как посвящённое Богу, и Господь призирал и на жертвенник, и на жертвы.

Был жертвенник и у Ноя; сделал его и Авраам, для того чтобы заклать на нём сына по повелению Божию, и видел здесь Бога. Иаков также, положив камни, освятил жертвенник и узрел Бога. А ещё яснее увидел Его Моисей, потому что тогда более открыты были и действия благодати.

Свята была и скиния, устроенная из кож, и всё, в ней находящееся. А киот и трапеза, прообразовавшие нынешние киот и трапезу, и ещё прежде этого, Святую Деву, существовали и назывались святое святых. И всякий, кто не имел права прикасаться к ним, если прикасался, то погибал.

Святы были и хлебы, прообразовавшие Живой Хлеб, которые ели одни священники. И вода освящения, и елей, и свещник, и свет, и огонь, и умывальницы, и кадильницы, и жертвы – всё было свято. Так что и кадильницы противников первосвященника Аарона, хотя и не имели надлежащего действия, как принесённые лицами неосвящёнными, всё же, будучи посвящёнными Богу, не были предназначены для всеобщего употребления (Чис. 16).

Отсюда следует, что надо обращаться почтительно со всякой вещью, посвящённой имени Божию, будь то глина, или камни, или дерево, или нечто иное, потому что всё освящено Божественным именем, исполнено благодати и подаёт благодатные дары и освящение.

Мы часто видим очевидным образом, что не уважающие святынь, страдают телесно и наконец погибают – не один, не два, но весьма многие, подобно тому Зану. Точно так же и дома, на благоустройство которых употреблены предметы и материалы из святых храмов, разрушаются или остаются стоять пустыми, не найдя себе обитателей.

Храм, будучи домом Божиим, изображает собою весь мир, потому что Бог везде и превыше всего. Знаменуя это, храм разделён на три части, ибо Бог троичен. По той же причине из трёх частей состояла скиния Завета и Соломонов храм, о чём говорил апостол Павел. И там были святое святых, святилище и святое человеческое, ибо то была тень, которая прообразовала Истину.

Ныне же священнейший алтарь служит образом пренебесных и горних обителей, где, как говорят святые, находится престол невещественного Бога, то есть место Его покоя. Этот престол Божий в храме представлен трапезой.

В храме, как и на Небесах, присутствуют Небесные чины и священники, как их заместители. Иерарх же изображает Христа. Храм есть изображение видимого мира: его верхняя часть – это видимое небо, нижняя – то, что находится на земле, а также рай. Наружные же части изображают исключительно только землю, её самое низкое и грубое содержание – собственно земное, то, чем живут неразумные и не знающие ничего высшего. Но об этом скажем яснее впоследствии.

Святейший алтарь – место пребывания иерарха, который изображает Богочеловека Иисуса и обладает Его силой.

Прочие освящённые лица изображают апостолов и преимущественно самих Архангелов и Ангелов, каждый соответственно своей степени.

Я говорю, что архиереи изображают вместе с Ангелами и апостолов потому, что Церковь едина на земле и на Небе: с тех пор как Бог низошел к нам, стал нам подобен и совершил ради нас дело нашего спасения, одно и то же священнодействие Господне, общение с Ним и созерцание Его совершается как на Небе, так и на земле. Различие только в том, что в горнем мире нет завес и символов, а здесь всё через символы, потому что мы облечены дебелой и тленной плотью.

Вместе с Ангелами на Небесах находятся и души святых, которые вместе с ними призирают на нас, заботятся о нас с богоподражательной попечительностью и суть наши стражи. Вместе с Ангелами души святых пребывают и в святых храмах.

Итак, внутрь алтаря, изображающего, как мы сказали, духовное и пренебесное, входит только архиерей с лицами освящёнными, и то, что находится в алтаре, изображает пренебесное. Так, священнейшее сопрестолие изображает Вознесение Иисуса и седение Его во плоти одесную Отца превыше всякого начальства, и власти, и силы. Поэтому ступени его означают степень и восхождение Ангелов и святых, ибо у Ангелов и святых есть соответствующие степени и чины. И наша иерархия церковная, по словам Дионисия, имеет их в подражание иерархии Небесной.

Далее, страшная трапеза посреди святилища являет собою гроб Христов и таинство страдания, здесь совершена всемирная и живая Жертва, здесь Спаситель и почивает как Бог, и закалается как человек, и поэтому предлежит здесь посреди всех, и созерцается своими Ему, и вкушается. Потому-то она и называется трапезой, что на ней предлагается всем Иисус – животворная Пища и Хлеб. Хлеб – ибо Он укрепляет нас; чаша для вина – веселящая, животворящая, согревающая, упоевающая и совершающая дивные преобразования. И вода с вином – очищающая и истрезвляющая, орошающая и напояющая, способствующая плодоношению и подающая различные добрые свойства.

Все обращают взор к этой трапезе и все участвуют в ней соответственно своему достоинству, а не питающийся от неё – мёртв. И пища предлагается на ней, достойная человека – она прилична существам словесным, потому что и Питающий есть Слово (λογος) – пища бескровная, потому что питающиеся – не от плоти, как и Сам Питающий. Ибо Он родился и рождает Духом и как бесстрастный плод заимствует и символы от бесстрастных плодов земных, потому что и человек – из земли, и Сам Он бесстрастно принял земное тело.

Итак, вот для чего трапеза, вот для чего и Таинство хлеба и вина с водою, и вот почему жертва бывает бескровная, а не плотская и бессловесная.

Трапеза – четырёхсторонняя, потому что ею напитаны и от неё питаются все концы земли. Она также устраивается на возвышении, дабы напоминать о высоте Небесной, ради высокого и пренебесного Таинства, превысшего всей земли. Она поддерживается столбами, потому что возвышается над землёй и потому что имеет на земле столпы – пророков и апостолов, закланных за нее и твердо ее поддерживающих. Иногда устраивается много столбов, как много пророков и апостолов, иногда же один, называемый тростью во образ одного превосходящего всех Иисуса, который тростью биен был по главе и принял тростниковый жезл. Трость есть также образ того, что Иисус как бы писал тростяным пером наше спасение, сокрушая змеиные главы.

Ковчег под трапезой является образом гроба, на нём полагаются мощи убиенных за Христа, ибо здесь поистине гроб и место погребения Христова. Страждущие с Ним погребаются здесь вместе с Ним и сорадуются Закалаемому, как и впоследствии, совоскреснув с Ним, прославятся с Ним вместе.

Завеса устраивается в честь дражайшего и многоценного Иисуса и как образ Небесной скинии. Она поддерживается четырьмя столбами, потому что множество верущих, питающихся от трапезы, явилось во всех концах земли, призванное четырьмя евангелистами и проповедниками Евангелия. Поэтому на четыре угла не покрытой ещё трапезы полагаются платы с именами евангелистов, потому что от земли также и те, которые написали Евангелие и поведали Небесное.

Далее, срачица (κατάσαρκα) служит образом плащаницы, в которой был погребён Спаситель. А трапезофор (индития) есть образ одежды Божественной славы, так как здесь место и жертвенник Божий. Он присутствует на трапезе в честь Облекшегося в плоть и Одевавшегося в хитон, который просиял вместе с Ним во время Его прославления на горе Фавор и края которого исцеляли больных.

Поверх полагается илитон, как образ находившегося на главе Спасителя убруса, отдельно свёрнутого на особом месте.

Поверх же всего – Евангелие во образ самой евангельской проповеди, или, лучше сказать, Самого Проповеданного, дабы ясно созерцаемо было всё, как Сам Господь, так и дела Его, как и действительно Он созерцается закланным и предлежащим в Тайнах.

Поэтому за жертвенником, по восточную его сторону, стоит и благословенное орудие Жертвы – Божественный крест. Он четырёхчастен, в честь Пригвождённого к нему, сотворившего и содержащего всё Небесное и земное, соединившего Небесное с земным, нисшедшего с Неба на землю и от земли вознёсшегося на Небо, в честь всё в Себе соединившего и призвавшего к Себе людей со всех концов земли, высотою Божества и уничижением Воплощения всё к Себе привлекшего и, наконец, в честь Того, Кто высотою славы, глубиной нищеты и уничижения и широтой милости и любви воссоздал нас, воззвал из ада и сделал из земных небесными – вот что означает собою крест.

Равно, Крестом и образом его Спаситель преподал нам и учение о тайне Троицы, центральным древом знаменуя высочайшего Отца, а поперечным – Самого Сына и Святого Духа, которыми Отец, словно Своими руками воссозидает нас. Ибо и Давидом сказано: «Руце Твои сотвористе мя и создасте мя» (Пс. 118:73), то есть сотворили Сын и Дух Божий.

Вешается светильник как образ Церкви и получаемых через неё милости и просвещения, а ещё это означает, что свет нужно во славу приносить Свету и елей – Милосердному.

Кадило, находящееся тут, служит тому, чтобы в нём, вместе с фимиамом, приносить Богу огонь, ему служащий, ибо достойно приносить Создателю дары всех стихий: и свет, и воду, и воздух, который изображается фимиамом, растворяющимся в воздухе, и наконец, то, что производит земля – хлеб, вино и прочее.

Огонь как сила, сжигающая, освещающая и согревающая одушевлённых тварей, также изображает Божество. Ибо сказано: "Бог наш есть огнь поядающий» (Исх. 24:17; 2Цар. 22:9; Пс. 17:9; Пс. 49:3) и «Бог есть свет» (1Ин. 1:5), а также: «Cогреяся сердце мое во мне» (Пс. 38:4). Кадило и огонь служат, кроме того, для воскурения фимиама, который приносится во славу Божию и как благовонный дар Ему в честь Его упокоения, и ради нашего освящения.

Погружаясь в воду во время крещения, мы очищаемся всем телом. Будучи окропляемы, мы очищаемся. Помазываемы миром, мы освящаемся, возвеселяемся, благовонием его согреваем и освящаем обоняние и сердце.

Точно так же фимиамом мы очищаем наше обоняние и дыхание, как Божественным Хлебом и Чашей питаем и укрепляем душу, а видением и красотою святых и сиянием Божественных светов свято просветляем и просвещаем зрение. Потому фимиам заповедан Церкви – во славу Создателя (ибо всё от Него), для прославления Его – причины причин, а также для нашего совершенного просвещения и освящения.

Фимиам освящает воздух и вместе с тем наше обоняние и дыхание, потому что благоухает, разливая с помощью огня благовоние на всё вокруг. Посему он также изображает Святого Духа, ибо Дух – один Сам в Себе, но всем разделяет дары, и все через Него получают благодать. Поэтому и архиерей, принося фимиам Богу и знаменуя его, говорит так: Кадило приносим Тебе, Христе Боже, еже приим, возниспосли нам благодать Всесвятаго Духа.

Приносимый и возжигаемый воск означает нашу чистоту и нескверность приношения. Он как применяемый для печатей употребляется для обозначения Божественного знамения. Как мягкий и послушный, воск является знаком раскаяния в упорстве и символом послушания. Как способный воспринимать всякий образ, он есть символ воссоздания человека. Как собираемый от цветов, он служит для изображения благодати Святого Духа. Поскольку он собирается от всех почти цветов, он служит знаком приношения Богу от всех и всего. Сияющий в огне и соединяющийся с ним, воск означает обожение. В силу же того, что он всё скрепляет и, расплавляясь, сохраняется, он означает единение и постоянство любви и мира.

Горнее место, как уже было сказано, означает превышенебесное седалище Иисусово, а ступени при нем – чин и степени каждого из иерархов и иереев, потому что здесь не позволяется сидеть никому другому, даже диаконам, которым назначено другое место, называемое диаконнник.

А для иподиаконов и чтецов предназначается место вне алтаря, на солее, которое и называется возвышением для чтецов.

Столбики в иконостасе означают отделение чувственного от духовного и суть как бы твердь, разделяющая духовное от чувственного. А то, что они находятся около жертвенника Христа, означает, что существуют столпы в Церкви Его, проповедующие Его и утверждающие нас в вере. Поэтому поверх столбиков находится космит (фриз с карнизом), который означает союз любви и единение святых во Христе, и единение сущих на земле с горними. Оттого поверх космита, посредине, между святыми иконами изображается Спаситель, а по обе стороны – Божия Матерь и Иоанн Креститель, Ангелы, и апостолы, и прочие святые. Таким образом всё это изображает и пребывание Христа со Своими святыми на Небесах, и присутствие Его ныне с нами, и то, что Он должен прийти опять.

А что алтарь изображает, в первую очередь, гроб Христов, показывают те же столбики. Святой престол есть гроб, а алтарь – словно бы гробница, окружающая гроб. Поэтому и амвон устанавливается перед дверьми гробницы, означая камень, отваленный от двери гробницы, и делается возвышенным в знак высоты проповеди христианской и того, что Ангел, сидя поверх камня, и проповедал Воскресение Спасителя. По этой причине иереи с диаконами, изображая собою Ангелов, возвещают Евангелие на амвоне.

Сбоку алтаря помещается сосудохранительница, называемая предложением (πρόθεσις). Она изображает Вифлеем и пещеру, потому и бывает в углублении и недалеко от жертвенника, хотя в больших храмах иногда помещается и несколько дальше, для хранения сосудов. А то, что она находится в углублении, означает убожество первого пришествия Иисусова, бедность места рождения Его, а также мрачность и простоту пещеры.

Здесь же находится и то место, на котором первоначально совершается проскомидия. Оно напоминает нам о яслях и устраивается вблизи жертвенника, ибо Вифлеем – вблизи от Иерусалима и гроба Господня, где первоначально вместилось воплотившееся ради нас Слово Божие, родившееся от Девы Святой (потому и агнец, άρτος, вынимается из чистой просфоры).

Над Богомладенцем явилась звезда, которую изображает служебная принадлежность, называемая звездицей.

Господь при рождении был повит пеленами, которые изображаются покровами, и принял три различных дара. Золото обозначается священными сосудами, смирна – малыми покровами и большим покровом, воздухом (επιτάφιος), который означает плащаницу, пропитанную смирной. Ливан (ладан) изображается воскуряемым фимиамом, а поклонение и славословие волхвов – это молитвы и славословия иереев и народа.

Вот какое значение в предложении имеет утварь относительно Вифлеема!

Посмотрим и на внешний вид храма. Он означает видимый мир, и поскольку алтарь здесь знаменует Небо, он имеет вид полукружия – и так во всех храмах, в изображение горних Небес, подобно тому, как приалтарное полукружие, или предложение, означает, как говорилось, Вифлеемскую пещеру.

Священная сень на божественном престоле означает невещественную скинию Божию, т. е. славу Божию и благодать, которою Он покрыт, одеваясь светом, яко ризою, и сидя на превознесённом Престоле славы Своей, а вокруг Него и около Него Серафимы, и Ангелы, и подобные столпам души святых, поддерживающих и ограждающих Его евангельское учение, которое Он, придя, дал им и распространил по всей вселенной, собрав со всех концов Церковь Свою и соединив её с Ангелами.

В храме, означающем мир видимый, вешаются светильники, как образ звёзд. Круги паникадила изображают твердь и круги планет. Кроме того, вешаются и другие светильники: одни – во образ древнего огненного столпа, другие – во образ купины, третьи, колесовидные, – во образ колесницы, восхитившей Илию.

Есть трёхсвечники в честь Троицы, таковы трикирии; есть семисвечники по числу даров Святого Духа, а иные, двенадцатисвечные, – в честь апостольского лика. Среди последних ставится самая высокая свеча, являющаяся образом великого Света – Иисуса. Бывают ещё дикирии, означающие два естества Его, и односвечники, которые знаменуют единство Святой Троицы или какого-либо святого, пред иконой которого они помещены. Ибо каждый из святых есть свет через причастие свету Христову, а душа его – как бы живая сияющая свеча.

Крепость же и благолепие храма, и чистота алтарного возвышения означают красоту, чистоту и благолепие святых, а также красоту рая, потому что божественный храм, как мы сказали, изображает и рай, или, лучше сказать, Небесные райские обители. Он заключает в себе не просто древо жизни, но самую Жизнь, священнодействуемую и раздаваемую, имеет у себя не древо познания, производящее наготу во вкушающих его плоды не в позволенное время, но живую Премудрость, Которая предлагает Саму Себя в пищу и питие, призывает к Себе и умудряет неразумных, и преподаёт Святые Дары – Тело и Кровь Свою, приносимые в жертву за нас, и даёт уже не прежнюю заповедь: «не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть» (Быт. 3:3.), – но взывает: «Приидите, ядите Мой хлеб – Тело Моё, и: пейте вино, Мною растворенное, – Кровь Мою нового завета; оставьте неразумие неверия, и живите, и взыщите разума благочестия, т. е. Меня – высшую Премудрость, да поживете, улучив жизнь вечную...» И следующее за сим (Притч. 9:7).

И ещё красота храма означает, что Пришедший к нам красен добротою как Всенепорочный и что Он есть прекрасный Жених, а Церковь – прекрасная невеста Его как Церковь непорочная.

Драгоценные завесы в храме употребляются потому, что Бог «в лепоту облечеся» (Пс. 92:1), и как образ величия и славы Божией. Разнообразные украшения – потому что Ему принадлежит слава, что у Него – великолепие, и красота, и великое богатство дарований.

Это место бывает наполнено благовониями и миром в согласии со словом Писания: «воня мира твоего паче всех аромат, и смирна, и стакти, и касия от риз твоих» (Песн. 1:2; Пс. 44:9).

Одеяния же (ризы) Христовы означают живущих по духу Его. Поэтому вместе с благовониями и драгоценными вещами следует приносить Ему души и тела чистые и благоуханные, так как в высшем смысле храм Божий – мы сами, тело и члены Христовы, как говорит Павел (1Кор. 6:19), и все эти чувству доступные вещи – ради нас. Ибо мы существа духовные и в то же время чувственные, о чём и свидетельствуют принадлежности алтаря и украшения его, указывая также и на Спасителя нашего, соделавшегося ради нас двойственным, на Бога сущего и истинного, соделавшегося человеком истинным и действительным, не переставая быть Богом.

Народ становится в храме по порядку. Первыми стоят удостоившиеся печати священства, ибо печать священства как дело Божие есть преимущество. За ними – монахи, которые имеют преимущество перед всеми мирянами, как те, кто более чист и больше ревнует о высшей и небесной жизни, кто избрал чистоту и добровольную нищету. Они приступают к причащению прежде всех мирян и даже лиц, облечённых властью, исключая только царя, поскольку он помазан дважды.

После монахов становятся те, кто чище других. Этот порядок недавно изменился, но, впрочем, опять восстанавливается, ибо те, кто чище других, и теперь, позволим себе сказать, чаще других приступают к причащению.

Царь причащается внутри алтаря во время помазания на царство и торжественного венчания своего, после причащения диаконов. По обычаям прежних времён, это причащение совершалось не на святом престоле, но в стороне, на особом столике, на который положен был антиминс.

Сначала архиереи, иереи и диаконы по обычному чину причащаются Животворящего Хлеба и Божественной Крови из обыкновенных сосудов. Потом царь, приступив к причащению, принимает рукой от патриарха Святейший Хлеб, подобно диаконам. Затем, от самого же патриарха, также подобно диаконам, принимает в уста Животворящую Кровь из приготовленного для него сосуда. И это узаконено издревле.

Такой чести государь удостаивается ради царственного помазания как охранитель прав святой Церкви, именующийся защитником её, как помазанник Господень и предызбранный царь христоименитого народа. Как благочестивейший, он и причисляется к освящённым лицам в Церкви.

При венчании на царство, если он получает его по преемству, царя сначала провозглашают таковым царственные особы, поднимающие его перед народом на воинском щите, что означает военно-начальственную и царскую власть. Потом его принимают высшие сановники как человека, ставшего их начальником и главой. Воины и народ воздают ему честь поклонением и хвалебными возглашениями как сделавшемуся их владыкой. Царь раздаёт им дары как ставший их повелителем, благодетелем и попечителем.

Потом он приходит в церковь и, являя покорность Богу, испрашивает даров благодати Его как раб Божий. И молится о своём посвящении в царское достоинство. Ибо лишь Христом, Царём царствующих, «цари царствуют (Притч. 8:15), и лишь Его Царство вечно. Для того царь и входит в божественный храм Его как в святое царственное селение Христово, чтобы принять от Христа благословение и благодать, потребные для царствования.

В храме царя принимает иерарх, имеющий божественную власть и силу освящения, получивший бесстрастное и небесное начальство Духа. Однако не просто даёт ему то, что царь испрашивает, но сначала принимает от него исповедание веры в Бога и обет благоволительного попечения о подчинённых в духе правды.

Когда царь исповедует веру и осенит себя крестным знамением – ибо обеты перед Богом должны быть верны и тверды, – тогда иерарх вручает ему на возвышении амвона символы власти, провозглашая его государем во всеуслышание перед народом, над которым он отныне царствует, и со священными молитвами помазывая на царство божественным миром. Будучи запечатлён миром, печатью и помазанием Бога – Сущего Царя всех, государь облекается силой, делается образом Его на земле и приемлет сообщаемую благоуханным миром благодать Духа, которой утверждаются верховные гражданские и военные правители.

А молитвами иерарх ограждает, охраняет, укрепляет и освящает царя, испрашивая ему от Державного и единого Владыки и Господа всех благ, земных и Небесных. Поэтому после первой молитвы крестообразно возливает на главу его миро, показывая этим, что Сам Христос помазывает его, что Победивший Крестом готовит и его стать победителем, что Имеющий державу вечную и венец славы дарует и ему державу и делает его главою всех. Потому и помазывает ему одну только главу.

Потом возглашает: «аксиос!» (т. е. свят), показывая этим, что царь освящается Святым и посвящается Христом в царя освящённых.

Затем царь как верховный владыка всех возлагает венец себе на главу и, венчанный, преклоняет главу, воздавая долг покорности Владыке всего – Богу. Потом совершает другую молитву как признательный раб, получивший от Христа величайшие дарования, и как избранник Его.

Как избранный Богом, он приводится к иерарху царём-отцом или первыми из правящих лиц. Этим свидетельствуется, что царь входит не насильственно, но законно избран и приводится для посвящения.

Раньше, после помазания царя всё то же самое совершалось и над другими сановниками, ибо после избрания и царского определения они приводились в церковь. Перед святыми вратами, напротив престола, ставился аналой, и патриарх совершал молитвы и благословения.

Между тем царь после помазания и благословения рукою священноначальника, возложив венец на главу и приняв крест в знак благочестия, равно как и так называемую акакию (это – земля в мешочке, служащая символом тленности власти и внушаемого этим смирения), принимает приветствия от всех и сходит с возвышения, на котором совершалось священнодействие.

Поверх царских одежд возлагается на царя священное одеяние, подобное мантии, составляющее принадлежность самодержца и знаменующее благоустройство, благосостояние и мир, всячески заботиться о которых он принимает обязательство перед Церковью. Ещё он получает жезл – не какой-нибудь тяжёлый и твёрдый, но из лёгкого и мягкого дерева в знак того, что он будет наказывать с кротостью, не гневно и разрушительно, не сокрушая и не губя наказуемых.

В таком виде он вступает во святое святых и этим свидетельствует, что обязуется благоустраивать и умиротворять Церковь, покровительствовать ей и защищать её, отражать нападения возмутителей и всех располагать к подчинению и покорности ей. Ибо он и сам являет послушание Церкви и верность, приступая с непокрытой головой к страшным Таинствам и оказывая ей сыновнее повиновение. Это делает он также и в знак того, что будет идти по пути Божию, правому и неуклонному, ведущему в Царство Небесное. Потому, пройдя через храм, означающий земную жизнь, он входит в царские врата святилища, где и становится рядом с иереями, молящимися о нём, да примет он царство от Христа. Вскоре после того он сподобляется самого Царства Христова в залоге, который принимает.

После священнодействия, войдя в святилище, будто на Небо, царь причащается самого Небесного Царства Иисуса Христа Бога нашего и святым причащением священносовершается как царь. И святой Дионисий говорит, что причащением всё совершается.

Хотя это не предмет нашего разговора (мы говорим о храме), но оно находится в связи с нашей темой, потому что речь шла о находящихся в храме, и мы естественным образом коснулись причащения.

Клирик:

– Совершенно естественным, святой владыка, ибо необходимо было узнать и об этом.

И вот становится благочестивый народ в храме, изображающем сей видимый мир, который состоит из неба и земли. В храм входят только благочестивые, то есть те, которые благочестиво славят на земле Божией Владыку неба и земли, а из нечестивых, или неправославных, отнюдь никто не входит, ибо нет согласия «между Христом и велиаром» (2Кор 6:15). Позади амвона (облачального), в самой последней части храма стоят те, которые хотя принадлежат к числу благочестивых и исповедуют веру, но еще не просвещены и не приняли святого крещения. Поэтому как еще не совершенным образом верные и не запечатленные члены Церкви, они не допускаются до божественного приобщения и изводятся вон, когда выносятся Тайны. Будучи созданиями Божиими, они недостойны общения с Богом, ибо получили одно только тленное рождение, но еще не сподобились нетленной и бессмертной жизни.

Вместе с таковыми выводятся из храма и падшие после крещения, то есть или согрешившие отречением от Бога, или осквернившиеся кровью брата (убийством), или сделавшие другие какие-либо преступления, препятствующие приобщению.

Прежде все впавшие в грех выводились из храма вместе с оглашенными, но теперь, по причине гонений и частых смутных обстоятельств, отцы сочли за благо, чтобы выводились вместе с оглашенными только отрекшиеся от веры и совершившие убийство. Прочие, лишь бы они были крещены, остаются, так как на них возлагаются епитимии их духовными отцами.

Выведенные же стоят в притворах или в местах, определённых оглашенным (на папертях), в то время как совершаются страшные Таинства.

Притворы называются так потому, что они суть преддверия храмов. Места оглашенных устроены для того, чтобы и последние участвовали в службе, по крайней мере видели и слышали предметы божественные. Потому мы и сказали, что места для оглашенных есть образ только земли, так как занимающие их живут на земле всё ещё подобно бессловесным животным. Некрещёные – как не родившиеся в жизнь духовную, а отрекшиеся и падшие – как не жившие по слову Божию и живущие теперь словно неверные и изгнанные из рая.

Пока мы живём этой тленной жизнью, мы населяем землю наравне с неверными и бессловесными и отличаемся от них именно верой как верные Христовы во Христе, живущие по слову Его. Во время же Страшного Суда неверные и грешники будут отделены от праведных и решительно будут извергнуты вместе с демонами, а с Христом и Ангелами останутся только избранные, и только они удостоятся общения со Христом.

При начале молитвословий мы становимся вне храма – словно вне рая или самого Неба, символизируя этим одну только жизнь земную. Вместе с нами стоят иногда кающиеся или обращающиеся ко Христу после отречения или после совершённых ими смертных грехов, а также – оглашаемые словом веры.

Когда же по окончании внехрамовых песнопений врата открываются, мы входим в божественный храм как бы в рай или на Небо, а прочие остаются вне его. Это означает, что нам отверзаются селения небесные, что мы уже получили доступ во святое святых, и восходим к Свету, и всё приближаясь к Нему, подступаем к престолу Господню.

Ибо мы идём в сторону востока, к алтарю и, как облаками, словно возносимся на воздух божественными вещаниями и песнопениями в сретение Господа, Который, возшед на Небо, возвёл и нас горе и уготовал нам путь – Себя Самого, дабы нам всегда пребывать с Самим Господом, священнодействуемым в Тайнах за нас. Потому открываются и врата, и завесы, дабы выразить, что горние селения отверзаются и вводятся в единение с насельниками земли.

Оглашенные же и прочие пребывают ещё на земле, и одни из них остаются вовсе вне пределов храма, например, отрекшиеся от Бога и убившие брата своего, а другие немного заходят внутрь – именно, оглашаемые и впавшие в меньшие грехи. Впрочем, пройдя немного внутрь, они вскоре выводятся наружу, ибо войти недалеко им позволяется, дабы в настоящей жизни не потеряли они надежду усовершенствоваться.

Если же войдёт кто-либо из не просвещённых христианской верой, тот должен оставаться совершенно вне храма. Таковой, как чуждый части со Христом и небрегущий о делах покаяния и вошедший без покаяния, должен и стоять вместе с чужими Ему.

Но да сподобит Господь, благий и единый милосердый, чтобы помилованы были все верующие в Него: дабы все оглашенные крестились, а согрешившие после крещения пришли к концу жизни с покаянием и соединились со Христом. Точно так же да обратятся ко Христу и нечестивые, и да сподобятся славы Того, Кто есть радость, жизнь и наслаждение, истинно сущий и причина нашего бытия, через Которого и произошло всё существующее!

Клирик:

– Да спасёмся, владыко, все мы молитвами святых!

Архиерей:

– Поистине, молитвами Богоматери, всех Ангелов и всех святых да совершится спасение всех благочестивых. А нечестивые да обратятся к благочестию, и все неправославные да придут к православию. Ибо молиться за всех есть наш долг и дело любви Божией.

Клирик:

– Вот мы и узнали учение о святом храме и вместе с тем о многом другом. Затем, святой владыка, изъясни нам учение и о святом рукоположении.

Архиерей:

– Я сделаю это потому, что нам, посвящённым, необходимо знать учение о совершаемых над нами Божественных священнодействиях. Познав, каких даров мы удостоились, да станем рабами более благодарными к Благодетелю и будем стараться со страхом совершать божественное дело Его, насколько есть у нас сил. Будем это делать, чтобы получить за то великую награду, чтобы за малый подвиг и труд приобрести невыразимую словами мзду, какую только может человек получить от Бога – человек, приносящий жертвы по силам своим, как создание, и притом малейшее из созданий, от Бога единого, всё сотворившего и всемогущего. Будем делать это, чтобы, напротив, – чего да не будет никогда! – кому-нибудь не стать осуждённым, как не употребившему надлежащим образом талант свой, или как зарывшему в землю сию божественную драхму, или как даже испортившему её.

Но да будет милостив к нам Бог, живый Сын Божий, соделавшийся Сыном человеческим, и единый великий Архиерей Иисус, Спаситель мира, Христос – непорочный, преподобный и незлобивый, начальник мира и миротворец, кроткий сердцем и смиренный, пастырь добрый и положивший душу Свою за овец Своих. И да сподобит Он нас возлюбить Его всецело и в Нём пасти паству Его так, как Ему благоугодно, дабы каждый из нас совершал и исполнял дела Божественного священства Его соответственно назначенной ему степени, как угодно Господу, дабы, благоугодив Ему, соединиться с Ним и вместе со святой паствой Его и нам спастись в Нём.

Однако уже пора начать речь об этом предмете.

Вне алтаря совершаются два возложения рук – чтеца и иподиакона. Есть примеры и других посвящений в должности возложением рук, например, в депутата⁹ или в свещеносца, совершавшиеся прежде руковозложения в чтеца. Впрочем, подобные ныне не совершаются и как бы совсем прекратились, хотя в Фессалоникийской Церкви были ещё недавно и в древних уставах описаны.

Собственно же так называемые рукоположения совершаются внутри алтаря и на священнейшей трапезе. Таковых суть три в честь Святой Троицы (о которых говорит и святой Дионисий) – диакона, пресвитера и епископа.

Первое он называет священнослужебным, именно: рукоположение служителя (диакона), ибо оно подчинено двум другим, так как служитель, или диакон, ничего не совершает без епископа или пресвитера. Второе, то есть рукоположение пресвитера, называется совершительным, ибо оно даёт право совершать священнодействие Таинств – крещения и других, но за исключением Таинства хиротонии, так как священник не имеет благодати преподания священства и не может совершать какое-либо другое действие совершительное или просветительное, кроме Таинств миропомазания, покаяния, причащения, брака, елеосвящения и крещения.

Иерарх же имеет благодать просветительную, потому что он уподобляется Отцу светов и исполняется Его силой, и всякий чин, всякое Таинство и всякое священнодействие совершаются через него. Ибо он может и крестить, и миропомазывать, и возводить в служителя и совершителя, и в просветителя посредством рукоположения. Он может и читать, и петь, и посвящать в монахи, и освящать дома, и определять степени, и разрешать браки, и утверждать обеты девства – всё может совершать благодатью Христовой. Епископ называется лицом просветительным, потому что от него как от источника света зависит совершение всего в Церкви.

Впрочем, мы начнём с того дара, который кажется меньшим, дабы мало-помалу дойти нам и до совершеннейшего. Такой метод нашёл лучшим и великий Дионисий: он, начав с диакона, дошёл в своих пояснениях до епископа. Так и мы, намереваясь говорить обо всех прочих, начнём с первого из даров священства, то есть с дара чтеца.

Кандидат приводится к архиерею, получив свидетельство в том, что он безукоризнен по жизни, достоин производства и умеет как должно читать священные книги. Архиерей, облекшись в священную одежду и омофор (который носит при всяком священнодействии, так как омофор означает Иисуса, Бога воплотившегося), благословляет Бога, благолепно благодаря Его за все дела Его, а в особенности за человека, избираемого на служение Ему.

Когда клирики, которые держат свечи в знак того, что совершается просвещение и преподаётся благодать, окончат молитву Трисвятого, иерарх, благословив чёрную одежду, повелевает надеть её на поставляемого. Чёрный цвет означает в данном случае смирение и благочестивую жизнь. Потом поставляемый подводится к иерарху, и тот своей рукой благословляет его крестообразно трижды, а затем и запечатлевает: крестообразно постригает волосы ему на голове, произнося над ним Божественное и страшное имя Троицы, от Которой – всякое священнодействие и Таинство.

Сначала, постригая волосы наверху головы, архиерей говорит: «Во имя Отца», – потом, срезая их надо лбом, говорит: «И Сына», – далее, постригая их сбоку, на правой стороне головы, произносит: «И Святаго Духа». Затем, постригая уже слева, завершает таким образом крест и говорит: «Всегда, ныне и присно, и во веки веков», – а все предстоящие при каждом возглашении произносят: «Аминь», – исповедуя и вместе с тем подтверждая совершаемое архиереем.

Пострижение волос означает посвящение, потому что волосы суть как бы цвет всего тела. Пострижение, выражает, что от Господа приходят человеку начатки всего благого. Крестообразно же они постригаются ради Иисуса, потому что это Он, воплотившийся и распятый, совершает посвящение. Во имя же Троицы – потому что Создатель и Совершитель всего есть единый Бог-Троица.

Затем, когда сделано начало пострижения, совершается пострижение большее. Совершается оно кем-то из клириков в знак того, что верх и глава всех – Христос, что Он есть печать и знамение для тех, кто посвящается Ему, Он на них почиет, освящает господствующую их силу (силу души их) и является Главой их.

Потом, когда это большее посвящение совершено на голове будущего чтеца, чтобы от неё, как от корня, освящение вошло во всего человека, он опять приводится к архиерею и после благословения фелони (καμισιου), которая есть начаток¹⁰ священных одежд, поцеловав руку иерарха, надевает фелонь на шею. Чтец делает это в знак того, что вступил под ярмо священства, пребывает под покровом Божиим и посвящается на служение Богу. После этого поверх печати пострижения знаменуется трижды. Иерарх же, возложив руку на печать в знак покровительствующей силы Божией и сообщения благодати, молится, чтобы поставляемый был освящён как избранный Богу и совершал чтение и изучение божественных изречений. Таким образом с благодарением совершает молитвословие.

После молитвы архиерей опять знаменует его и, приветствуя словами мира в знак мира Божия и единения в Боге, повелевает прочитать, если он чтец, отрывок из Апостола, если же певец, пропеть из Псалтири.

Таким образом, преподав ему мир, отпускает поставляемого с молитвой, ограждая его отовсюду печатью креста.

Некоторые даже обращают внимание и на изречения прочитанного, принимая их за предвестие и указание на жизнь поставляемых.

Поставляемый таким образом во чтеца с этого времени, по распоряжению диаконов или иереев, читает перед народом божественные писания, то есть священные изречения пророков и апостолов. Делает он это, стоя на середине, в том виде, как был запечатлён, с непокрытой головой. Он как служитель алтаря входит в алтарь, зажигает свечи и подносит огонь иерею, предшествует со свечой перед святыми Дарами и подаёт иерею просфоры, воду и теплоту, также благоукрашает храм и прислуживает во всём прочем. Чтец предначинает божественные песни для поющих, то есть канонаршит.

Кратко сказать: он есть служитель божественных действий в храме, а посему должен совершать всё с благоговением и знать, чему он служитель, то есть что он служит Богу вместе с близкими к Нему и со святыми и входит туда, где пребывают Ангелы.

После чтецов, как мы сказали, следует чин иподиаконов, который выше, как следующий непосредственно после диаконов. Впрочем, чтецы и певцы по принятии божественной печати могут вступать в законный брак, а иподиаконы нет. Получившие печать чтецов или певцов и прослужившие хорошо, удостаиваются и этого рукоположения иподиаконов. Время, назначенное для них, – двадцатый год.

Когда архиерей стоит в облачении перед царскими вратами, туда ещё прежде начала священной литургии приводится назначенный для рукоположения в иподиакона – в чёрной одежде и багряной короткой фелони, с горящими светильниками, что бывает при всяком рукоположении, во славу великого Света и в знак сообщаемого Божественного просвещения.

Потом, по повелению архиерея, поставляемый снимает фелонь и надевает стихарь, который благословляется архиереем. Причём прежде архиерей трижды кланяется на восток Богу, подателю светов. Этот стихарь означает, что посвящаемый приступает к высшему просвещению, отложив багряную одежду, знаменующую собой страдания Христовы и указывающую на кровавые язвы Его.

Белый стихарь означает чистейшее бесстрастное одеяние славы Божией. Затем посвящаемого препоясывают, как еще не вполне достойного иметь одежду чистоты, но препоясывающего ее в смирении вокруг чресл своих посредством целомудрия и чистоты, ибо с этого момента он уже не может вступать в супружество.

Приступающего таким образом к рукоположению посвящающий запечатлевает знамением креста, потому что умерший и живущий Иисус Сам возводит его к совершенству и потому что Ему он посвящается.

После рукоположения, в знак получения от Бога благодати и покровительства, он внимает следующему молитвословию: «Ты, положивший в Церкви степени и чины, и сего приими, да предстоит он пред вратами святого храма Твоего, возжигает свещу славы Твоей и будет совершенным рабом Твоим...» – и прочему, что содержится в молитве.

Благословив и запечатлев иподиакона, архиерей возлагает на плечи его малую мантию, а в руки даёт полотенце и рукомойник. Посвящаемый принимает их, целуя руки архиерея, воздавая ему честь и в благодарность за то, что удостоился данного служения. Иерарх простирает руки и принимает омовение.

Итак, поставленный в иподиакона, получив благословение и облобызавшись с другими иподиаконами как сделавшийся равным с ними по чину, выходит вместе с ними совершать свои обязанности.

Он охраняет святые врата, чтобы кто-нибудь не вошёл внутрь алтаря; он имеет право прикасаться к священным сосудам и благоприлично располагать их, чтобы священники при принесении Даров нашли их приготовленными. А во время великого выхода иподиакон, взяв лишние из сосудов, передаёт их для хранения служителям, так как прикасаться к этим сосудам никому из низших по чину не позволяется.

Иподиакон выводит оглашенных из храма в то время, когда диакон произносит: «Оглашеннии изыдите». На литиях он предшествует другим с крестом в руках. Также иподиакон приготовляет свечу на божественном престоле, трикирий в алтаре и светильники. Так бывает перед святыми вратами при всяком священнодействии, когда служит архиерей. Иподиаконы идут и Таинств причащаться после диаконов.

Таково всё, что касается иподиаконов как церковных служащих.

После иподиаконов следуют диаконы, которые называются и служителями, и левитами, по примеру подзаконных. Впрочем, между ними и древними иудейскими служителями нет сравнения, потому что те служили тени, а эти – самой Истине. Диаконов сравнивают также с диаконами, бывшими при апостолах. Из таковых первым был Стефан.

Они не только служат при Таинствах, но могут совершать и другие служебные действия в Церкви.

Это можно видеть и доныне. Ибо избраннейшие из диаконов возводятся и в чин епископов. Они носят на головном уборе кресты, исполняют обязанности судей. Один управляет делами Великой Церкви по отношению к клиру и бедным, подобно святому Стефану; другой – делами священных обителей; третий – священной утварью и делами благочиния; четвёртый – судебными делами и делами иереев, является хранителем хартий деяний церковных; пятый печётся о священных домах¹¹, находящихся в городе, дабы они были благоустроены, в особенности об алтаре; шестой судит и управляет делами воцерковления обращающихся к православию.

Кратко говоря, имеющие этот чин могут ставиться на важные должности.

Назначаемый в диакона рукополагается не прежде, чем получит удовлетворительное свидетельство относительно его жизни. Это потому, что и апостолы, когда рукополагали Стефана, поставили его диаконом не прежде, чем узнали, что он исполнен Святого Духа, премудрости и силы, и засвидетельствовали это.

Свидетельствуют же о нем семь пресвитеров, а не диаконов, потому что свидетельство должно быть совершенное и от совершенных.

Он должен быть совершенных лет, дабы быть способным к делам. Ибо если и в делах мирских несовершенный летами ненадёжен, то тем более служащему делам божественным надлежит быть взрослым и иметь лета надежные и почтенные.

Так повелевают правила духоносных отцов, в которых всё упорядочено и определено. И хотя некоторые из монахов рукополагаются несколько ранее положенного срока по воле иерархов, поскольку монахи не имеют своей воли, а зависят от других, и хотя это может быть справедливо при достаточных к тому основаниях, всё же следует блюсти установленное правилами, ибо это заповедано.

Таким образом, назначенный к рукоположению приступает, прежде всего получая свидетельство не от двух или трех, но от семи пресвитеров, как долженствующий вступить на служение Святому Духу. Потому он и избирается свидетелями совершенными, имеющими полноту даров Духа, и в количестве, соответствующем числу даров духовных, дабы избрание и свидетельство были совершенны во всём. Служитель святых Таинств Церкви должен быть избран всеми, чтобы дело было несомненно и благонадёжно. Ведь и об апостоле Стефане все свидетельствовали, что он исполнен премудрости и веры.

Свидетели же собственноручно скрепляют свидетельство о том, что рукополагаемый достоин священства по образу жизни и может служить Церкви ввиду совершенного возраста.

Если рукополагаемый не был ещё иподиаконом, то поставляется таким образом, как мы сказали выше, в эту степень перед началом Литургии. А если он уже раньше имел степень иподиакона, то после совершения Божественных Даров, но ещё прежде окончательной молитвы, то есть прежде, чем диакон скажет: «Вся святыя помянувше», – по водворении молчания, став посредине, трижды возглашает: «Елицы вернии», – исполняя таким образом служение иподиакона, который выводит оглашенных и оставляет и приглашает к священнослужению одних только верных. Это – наиболее основательное толкование, ибо назначаемый к рукоположению в диакона как бы оканчивает дело иподиакона, подобно тому как назначаемый к рукоположению в пресвитера читает Евангелие и во время большого выхода несёт на голове святые покровы.

С другой стороны, назначаемый к рукоположению в диакона иподиакон свидетельствует такими действиями перед всеми верными, что он приступает как чистый перед всеми свидетелями и, в особенности, перед Богом.

Затем, после молитвы: «И да будут милости великаго Бога», – он по повелению архиерея вводится двумя диаконами в алтарь. По возжжении светильников во славу Бога, первого Света, в знак Божественного просвещения он трижды обходит престол, между тем как диаконы поддерживают его, а другие идут перед ним, составляя хор и громогласно воспевая: «Святии мученицы» и «Слава Тебе, Христе Боже», и трижды кланяясь перед престолом Божиим, на котором Сам Христос в Таинствах предлежит и присутствует.

Итак, они трижды обходят престол в честь Троицы. Причём диаконы поддерживают его, так как ему должно вступить в их чин. Песнь мучеников поётся, потому что приводимый к диаконскому чину подвизался в доброй жизни, соблюл веру, сохранил чистоту, а потому и увенчивается.

Посему и мучеников, поющих вместе с нами Богу, Церковь в это время призывает и просит, да снидет на нас свыше милость Божия, а также славословит Священноначальника Христа, Который есть радость апостолов и мучеников, славит светло и праведно, ибо Он Начальник и Начало победы и венцов, умерший за нас и превознесённый после победы над диаволом.

Кроме того, должно проповедовать и единосущность Троицы, так как Она есть истинная радость и веселие для лика торжествующих на Небесах, в особенности при посвящении мужа священного и служителя вещей горних.

После третьей песни, в которой вместе с нами поют и Ангелы, существа гораздо более нас разумные, так как они выше нас ведением, и восхищаются происходящим как тоньше нас чувствующие, – рукополагаемый подводится к архиерею. Этим показывается, что он избран и, будучи найден достойным, определяется на служение Богу.

Затем рукополагаемый преклоняет голову, выражая этим покорность и то, что он с благодарностью и смирением принимает дары благодати, и архиерей трижды знаменует его голову в знак начала собственно рукоположения. Затем архиерей призывает над ним имя Троичного Божественного Существа, от Которого происходит всякое дарование через единого из Лиц Его – Бога Слово, вочеловечившегося и распятого во плоти.

Далее рукополагаемый преклоняет одно колено, показывая одновременно и покорность, и степень посвящения, ибо он приводится получить только один дар священного служения (как сказано и у святого Дионисия), а именно: служить, призывать и оглашать. Он только приводит, возвещает и приглашает приступить, но не совершает, ибо он говорит: «Благослови», – но не благословляет; призывает: «Господу помолимся», – но не совершает молитв; говорит: «Премудростию вонмем», – но не подаёт совершенства. Поэтому как служащий, но не совершающий он преклоняет только одно колено, ибо поставляется служителем только одного Божественного священнодействия, и притом не сам по себе, но получая разрешение от священника как лицо служебное.

Таким образом, он приникает головой к священному престолу, который знаменует собой Христа – Главу всех. А возлитое на престол миро – это благодать Духа. На престоле же предлежат и не покрытые покровами Тайны, т. е. Сам Иисус, Которому он приведён служить как за нас закланному. На престоле – и слова Его, словно на гробе Его. А под престолом – останки мучеников, которых и в молитве призывали на помощь, потому что приводимый есть мученик по собственному произволению, поживший благочестиво и чисто.

После того, как он приложил чело к престолу, призывая про себя Иисуса – помиловать и вселиться в него, вместе с Отцом и Духом, архиерей возлагает на голову его десницу, что означает осенение благодатью и сообщение благодати Христом, когда Он возлагал руки на апостолов: «и, подняв руки Свои, – говорит Писание, – благословил их, и Дух, низойдя, почил на главах их» (Лк. 24:50).

Потому все и получают благодать посредством возложения рук, ибо как «руце Твои сотвористе мя и создасте мя» (Пс. 118:73), так и ныне рука священника служит к воссозданию человеков. И в Писании сказано: «Десница Господня сотвори силу, десница Господня, вознесе мя» (Пс. 117:16) и: «десница... Господня прославися в крепости» (Исх. 15:6) и: «десница Твоя и мышца Твоя, – т. е. Сын Отца, и: «просвещение лица Твоего, – т. е. Дух Святый, – та мя настависта, и введоста мя в гору святую Твою, – т. е. в горнюю и Небесную Церковь Твою, – и в селения Твоя, в которых Сам Ты обитаешь, живущий на Небесах» (Пс. 42:3; Пс. 43:4).

Когда диакон произнесёт: «Вонмем», (ибо при действиях, исполненных столь великого смысла, мы все должны углубляться в себя и быть внимательными), архиерей возглашает: «Божественная благодать», – свидетельствуя, что это есть общий дар Троицы, а также призывая оную. Затем он прибавляет: «Всегда немощная врачующи», – выражая этим, что мы смиренны и весьма немощны, особенно для столь великих дел Божиих, и что врачует нас, немощных, Троица, дарующая силу.

Архиерей говорит также: «И оскудевающая восполняющи», – ибо сами по себе мы ничего не имеем и ничего не можем делать, но лишь благодать Божия, всё укрепляющая и подающая всё, что имеем, и восполняющая в нас то, чего недостаёт, проручествует, т. е. руковозводит, поставляет, творит совершенным, такого-то. При этом архиерей произносит имя рукополагаемого, чтобы оно написалось в вышних и было известно Ангелам и людям, так как поставляется Божий служитель. Вместе со словом «проручествует» и преподаётся благодатный дар, ибо для всемогущей и самосовершенной силы нет нужды во времени.

И продолжает: «Благоговейнейшаго иподиакона в диакона». Этими словами воздаётся честь прежнему дару и самому иподиакону как служителю Божию, имеющему благодать Божию и действующему во Христе.

Произнося: «В диакона», – рукополагающий сообщает и дар – и рукополагаемый тотчас получает диаконство, ибо сказанное действенно силою Всесвятого и Божественного Духа, потому-то рукополагающий говорит не как человек, но как иерарх – с благодатью. Он призывает благодать – и благодать действует, ибо Слово Божие действенно и всё совершает один и тот же Дух.

Таким образом, сейчас же рукополагаемый из иподиакона становится диаконом. Впрочем, он ещё имеет нужду в совершении и прочих архиерейских молитв и всего иного по уставу, так как недостаточно только провозгласить, что иподиакон про-ручествуется в диакона или в какой-либо другой чин, но вместе с тем необходимо, чтобы он и голову склонил на священный престол, и колено преклонил, и чтобы на него возложена была рука иерарха, и прочитаны были установленные молитвы и прошения, и совершено запечатление, и произнесено: «Аксиос» (достоин), и совершено священное целование. Ибо только всё это вместе совершает рукополагаемого, и всему должно быть. Ведь и во всех прочих Таинствах исполняется всё положенное без опущений, так как каждое действие имеет свою причину.

Далее архиерей присовокупляет: «Помолимся убо о нем, да приидет на него благодать Всесвятаго Духа», – призывая благодать Божию и вместе с тем свидетельствуя, что он действует через неё, а также приглашая всю Церковь содействовать ему в этом деле: как в отношении к нему самому, так и в отношении к рукополагаемому. Ибо если апостол Пётр имел Церковь, содействующую ему в молитвах (Деян. 1:24), то тем более он, архиерей, нуждается в этом.

Поэтому, когда все во славу Троицы произнесут: «Кирие элейсон» (Господи, помилуй), он запечатлевает рукополагаемого трижды во имя Троицы, делая его совершенным посредством креста.

Потом, держа руку у него на главе, читает следующие слова молитвы, прося, чтобы благодать священного диаконства низошла на него, чтобы он поставлен был в диакона подобно первомученику Стефану и был добрым исполнителем своего служения, и прочее. Затем возглашает славословие Троице.

Тогда же, при наитии Духа, совершается и поминовение всех верующих. Один из первых диаконов произносит молитву: «О рукополагающем иерархе и о деле рук его помолимся», – то есть о рукополагаемом и получившем сей дар и о том, чтобы он сохранил себя в нём непорочным, а также о царе, о граде и обо всём христоименитом народе. Ибо при наитии благодати должно молиться и вспоминать о всех верующих, потому что тогда обильный дар Духа подаётся всем.

И самому рукополагаемому следует тогда молиться обо всех пламеннее. Ибо, как мы узнали от отцов, о чём бы в это время ни молился рукополагаемый пред Богом, он получает от Бога. И о ком бы ни попросил – получает по слову своему как освящаемый и благодать приемлющий. Посему и я, брат, часто многих из рукополагаемых просил, чтобы они помолились обо мне во время рукоположения и помянули меня тогда, дабы мне быть помилованным.

Архиерей же, по прочтении прошений, продолжая держать руку на главе поставляемого, ибо через неё благодать действует, произносит после прошений и вторую молитву, в которой просит, чтобы рукополагаемый исполнился веры и премудрости, силы и освящения наитием Божественного Духа. Произносит он это с истинным смирением, прибавляя, что дерзает уповать не на возложение своих рук, но на действие Божественной милости, да преподастся милость достойным. Ибо через возложение рук является действие Божественной милости и благодать нисходит на достойных.

Потом просит, чтобы рукополагаемый был чист от всякого греха, так как никто не свободен от порока и никто не достоин вполне такого служения, чтобы, хорошо послужив, получил он воздаяние за труды свои от Христа. Наконец, громогласно восхвалив Бога, ибо должно благодарить за все Божественные дары, снова трижды запечатлевает рукополагаемого, довершая посвящение, и поднимает его от престола.

Смотри, как везде Троица возвещается, и действует в нас, и сообщает Божественные дарования.

В первый раз, как только приведут поставляемого, архиерей запечатлевает его трижды – это служит началом посвящения и рукоположения.

Потом, в другой раз, он опять запечатлевает его трижды после призвания Божественной благодати, сообщая ему в Троице дарование посредством креста среди тайнодействия, когда все возглашают: «Кирие элейсон».

Наконец, в третий раз, уже после молитв, опять запечатлевает поставляемого трижды, когда уже вполне совершит и поставит Божественной силой диакона, или пресвитера, или епископа. Ибо и с ними это делается трижды.

Таким образом, сей печатью прославляется и действует Троица в начале дела, в середине и в конце, потому что причина начинаний, и преуспеяний, и достижений духовной цели всегда одна и та же – Бог-Троица.

Кроме того, что троекратное и трижды каждый раз запечатление крестом означает, что три эти чина: диакона, пресвитера и епископа – суть чины ангельские, этим действием изображается и является число девяти чинов ангельских, которое тройственно знаменует собою и возвещает Троицу.

Подняв рукоположенного от священного престола, иерарх выражает этим действием, что от низшего и смиреннейшего чина он возвёл поставляемого в высший; что лежавшего долу и уничиженного – восстановил и возвысил. Затем он возлагает на него одежды, соответствующие степени.

Ещё прежде рукоположения, повелев ему распустить пояс стихаря и отложить полотенце с рукомойником, он показывает, что рукополагаемый восходит от низшего чина к высшему и принимает на себя служение уже не вещественное, но отрешённое от вещества. Ибо поставляется он не врата затворять, не свечи возжигать и не оглашенных выводить из храма, но служить при Таинствах, перед которыми и Ангелы трепещут.

И диаконы препоясываются орарями, но только во время приобщения, в знак сокрушения, благоговения и смирения. Посему на рукоположенного как получившего ангельский чин возлагается орарь, который символизирует духовную сущность Ангелов и, будучи перекинут через плечи, представляет собой как бы крылья: на нём и начертана Трисвятая ангельская песнь.

Когда архиерей знаменует орарь, рукополагаемый целует руку архиерея в знак того, что с любовью принимает дар и чтит его, равно и дающего этот дар, как благодетеля.

Орарь возлагается на левое плечо диакона потому, что диаконство ещё принадлежит к меньшему и низшему чину и является служителем одного только дела – служения при священнодействии. Когда же диакон будет поставлен во пресвитера, тогда и на правом плече будет у него орарь как у получившего благодать служить и совершать Таинства.

Орарь (ωράριον) именуется так потому, что украшает (ωραίζειν) диакона благодатью и облекает великолепием славы Божией, ибо орарём, как крыльями, диакон закрывается, украшаясь вместе с тем благочестием и добродетелью, особенно же когда участвует в приобщении, подражая тем Серафимам, которые, будучи шестикрылыми, как сказано в Писании, двумя крыльями закрывают лица, двумя – ноги, а двумя летают, восклицая: «Свят, Свят, Свят».

Впрочем, шестикрылия на ораре могут ещё изображать Распятого, ибо верхние и нижние крылья суть как бы центральное древо креста, а боковые крылья – поперечное.

Диаконам, которые изображают Серафимов, даётся от архиерея и рипида, она символизирует крылья Ангелов и самих Херувимов и Серафимов, потому что на ней бывают изображены и Серафимы – по образу тех, которые во времена ветхого закона осеняли киот и так называемое святое святых. Ибо если Ангелы изображались тогда, когда была лишь тень истины, то тем более им следует присутствовать, когда истина открыта.

И действительно, здесь присутствует множество Ангелов, и многие из святых отцов наших видели их, наполняющих храм Божий.

Итак, служители священного алтаря носят чин ангельский. Притом, не надобно отвергать и образов вещей божественных, так как они руководствуют к первообразам.

Вручив диакону рипиду, иерерах повелевает ему целовать, во-первых, священный престол, так как он принял благодать; во-вторых – руку архиерея, так как через её посредство он рукоположен, и, в-третьих – ланиту архиерея ради любви и единения в делах божественных, а также потому, что достойны любви и раздающий дары духовные, и приемлющий эти дары.

Потом рукополагаемый в диакона целует сначала диаконов, а затем у каждого из них и орарь, показывая этим и словно говоря: через сей дар я соединился с вами, сделался единочинным и стал одно с вами, одного с вами чина. Они же не противясь, с любовью целуют его в ответ как любящие равночинного им, как возлюбленные и любящие его в Духе Святом.

Таким образом, в полной мере посвящённый диакон становится на служение, держа рипиду до тех пор, пока не придёт время возношения святых Даров. Тогда он отлагает её, потому что служение окончилось и начинается приобщение.

Когда же иерарх и священники приобщатся, то и он, приблизившись с благоговением, прежде всякого другого диакона, принимает от иерарха в руки Божественный Хлеб (как обыкновенно делают диаконы), а также и Чаши приобщается прежде прочих, получая такое предпочтение как недавно посвящённый и ради обновления в нём Божественной благодати.

В течение семи дней подряд он совершает литургию со священником, как в честь даров Духа, так и для того, чтобы научиться своему делу, а равно и для того, чтобы дело Божие отнюдь не прекращалось в продолжение седмицы, которая означает настоящую, по седмицам протекающую нашу жизнь, в течение которой мы непрестанно должны совершать дело Божие. Ибо в жизни будущей будет один и неизменяющийся день, и будет совершение дела Божия единое и непрестанное.

Святой Дионисий называет пресвитера совершителем (о чём мы часто упоминали), потому что он совершает священнодействия: причащение, крещение и молитвословия, хотя и не имеет дара сообщать благодать священства и не может поставить другого священника.

Прежде всего иерарх узнает о жизни и летах его. Ему должно быть не менее тридцати лет. Потому и называется пресвитером, т. е. старейшим, что вышел из юношеского возраста и уподобляется летами Христу. Ибо и Христос начал учить после принятия Крещения и свидетельства о Нём от Отца в Духе, что было как бы рукоположением Его от Отца, в возрасте тридцати лет, как пишет евангелист Лука (Лк. 3:23). Так и пресвитер: он должен быть совершен летами, потому что поставляется иереем Христовым, учителем и совершителем Божественных Таинств.

Получив свидетельство от пресвитеров и будучи признан достойным пресвитерского служения, рукополагаемый приводится к посвящению. Но предварительно, во время проскомидии, приготовляется на предложении второй Агнец, который и приемлется потом руками рукополагаемого.

Потом, вместе со служащим иерархом, он служит, исполняя обязанности архидиакона: читает Евангелие, приняв благословение, и во время великого выхода несёт на голове Божественного Агнца, как бы завершая служение диаконское.

Когда Божественные Дары поставлены и возложен на них покров, т. е. воздух, архиерей садится и зажигаются свечи, означающие сияние и светотворность благодати. Тогда назначенный к рукоположению, поддерживаемый диаконами, то есть тем чином, к которому он дотоле принадлежал, доводится ими до священных врат алтаря. Таким образом всем показывается, что он ещё диакон, сопровождаемый равночинными ему.

Когда же они достигнут врат, диаконы отходят от него, потому что он становится выше них чином. Теперь принимают его двое, до тех пор выше него по чину – из пресвитеров, потому что он вступает в их чин. Предшествуемый архидиаконом и прочими священниками, он обходит божественную трапезу и совершает это шествие трижды. Вступая таким образом в священный лик Ангелов, он для того совершает это обхождение трижды, чтобы прославить Троицу. Этим он также призывает святых мучеников, как и сам подвизавшийся во Христе и потрудившийся в жизни ради Христа. Наконец, таким образом прославляется Христос – похвала апостолов и веселие мучеников, которые проповедовали Троицу Единосущную, Она же Сама прославляет всех.

Совершив обхождение, посвящаемый приводится пресвитерами к архиерею как избранный и признанный достойным Божественного служения и благодати (достойным настолько, насколько это возможно для человека). Архиерей тотчас встаёт, ибо он не с небрежением преподаёт дары Божии, но всегда с готовностью и радостью. Он запечатлевает главу поставляемого, полагая троекратной печатью начало рукоположения.

Затем рукополагаемый, преклонив оба колена в знак покорности и преданности, посвящается в высшую степень. Ибо, получив ранее благодать диаконства и послужив в этом чине, он теперь поставляется в священника и совершителя священнодействий, молитвословий, крещения и литургии.

Кроме того, он склоняет голову на престол, который есть сокровищница дарований. Иерарх же, возложив руку, имеющую дар сообщать Божественную благодать священства и уподобляющуюся вседействующей и всесильной, всеохраняющей и всепромышляющей Деснице, призывает Божественную благодать и из диакона производит поставляемого в пресвитера.

Затем, помолившись, да снидет благодать Духа на рукополагаемого (между тем, как все поют трижды: «Кирие элейсон»), иерарх снова трижды запечатлевает главу посвящаемого, полагая печать совершительную.

Потом, после первой молитвы и возгласа после прошений, прочитанных первым пресвитером, и после второй молитвы и возгласа, он поднимает рукоположенного от престола, показывая этим его божественное восшествие от низшего к Божественнейшему и высшему, как мы прежде сказали, и вступление в совершеннейший чин. Этим действием иерарх обозначает и то, что нисшедший с Небес и вочеловечившийся Иисус низошёл через крест даже до ада, а воскреснув и вознесясь, восстановил и нас и, восстанавливая, возводит непрестанно.

Так и каждым поклоном, опускаясь на колени и вставая, мы выражаем, что Христос низошёл и восшёл и нас, падших, воздвиг.

Затем архиерей переносит орарь с левого плеча священника на правое, передвигая заднюю часть ораря вперёд и таким образом как бы ставя рукополагаемого под ярмо. В этом символическом действии посвящаемый должен узреть, какую получил благодать, а именно то, что прежде на нём лежала обязанность совершать только одно дело – служить при Таинствах, но теперь он призывается к совершению Таинств и к священству во всей полноте его. Таким образом, на него возлагается большее иго и обязательство служения и попечения обо всём деле священства. Потому-то он и опоясывается вторично – как призванный служить высшему делу.

Затем он облекается в фелонь (φαινόλιον), которая представляет собой белую, без рукавов, одежду, покрывающую всё тело.

Белый цвет её – знак чистоты, Божественного сияния и славы, потому что Бог есть свет и одевается светом, яко ризою. И Ангелы часто являлись одетыми в белую одежду.

Она без рукавов потому, что изображает вретище, в которое был облечён Спаситель, когда ругались над Ним.

Фелонь покрывает всё тело, с головы до ног, в знак вышнего Промысла Божия, содержащего и сохраняющего нас.

Она поднимается во время священнодействия с боков руками, которые служат как бы крыльями при служении, достойном Ангелов, и являясь из-под фелони, выражают действие и силу Божию, которыми иерей совершает Таинства.

Таким образом иерарх впервые провозглашает рукополагаемого иереем тогда, когда берёт с его левого плеча заднюю часть ораря и перекладывает на правое. При этом оба конца оказываются спереди, так что возникает так называемая епитрахиль (επιτραχήλιον). Она означает благодать, нисходящую свыше от главы, как сказано Давидом: «Яко миро на главе... сходящее на ометы одежды» (Пс. 132:2), а также – благое иго священства Христова. Некоторые же видят в ней указание на страдания Христа, когда влекли его на казнь и Он Сам нёс крест на плечах Своих. Ибо иерей удостаивается совершать Таинства страданий Господа.

Надевая епитрахиль на рукополагаемого, архиерей произносит: «Аксиос» (достоин). Надевая фелонь, о которой мы сказали ранее, архиерей также говорит: «Аксиос», – молясь таким образом, чтобы посвящаемый был достоин, и перед всеми свидетельствуя, что он действительно принял эти атрибуты священства как достойный.

При этом принимающему необходимо смиряться, ибо кто вполне достоин сего? То же поют находящиеся в алтаре и вне его, вторя архиерею.

Потом пресвитеру повелевается поцеловать священный престол, поскольку тот преисполнен благодати и поскольку пресвитер на нём посвящён; затем – архиерейскую руку, поскольку он ею рукоположен; наконец – самого архиерея в знак божественной любви и мира, а также потому, что ланита есть орудие молитвословий, а поставляющий и поставляемый исполнены и достойны любви. Потому и все пресвитеры с радостью целуют посвящаемого как сделавшегося равночинным с ними, являя этим любовь и единение с ним.

Вслед за тем он становится в поклоне сбоку от престола, молясь про себя до тех пор, пока не будет поднята завеса и не начнётся божественное лобзание. Тогда он снова, приступив прежде прочих пресвитеров, совершает лобзание и опять становится, склонившись к Божественному престолу и призывая милость Божию.

Когда архиерей запечатлеет и совершит святые Дары призыванием Божественного Духа, тогда рукоположенный пресвитер опять призывается к нему. Взяв второй совершенно освящённый хлеб правой рукой, архиерей даёт его рукоположенному, сложившему руки крестообразно в знак Божественного страдания и того, что руки распятого Господа пригвождены были за нас. Архиерей говорит: «Приими сей залог и сохрани его до Пришествия Господа, ибо Он востребует его от тебя». Это поистине страшно, ибо показывает, что пресвитер делается устроителем Таин Божиих и принимает для священнодействия не что иное, как Живой Хлеб – Иисуса и священство Его. Сам Христос вверяется ему в виде залога, а потому посвящаемый должен блюсти священство и себя самого непорочным, потому что именно непорочности потребует от него Сам Господь.

Что же будет с теми, которые, приняв благодать священства, под какими-либо предлогами и по причине мнимого, а не действительного благоговения, или, вернее сказать, по высокомерию, нерадят о священстве и исполняют своё дело небрежно, лишь единожды словно прикоснувшись к нему, а затем занимаясь им как делом посторонним? Они дадут ответ о своём небрежении, если не было к служению препятствия. А в таком случае, раскаявшись, пусть совершенно будут удалены от священства. Если же к священнослужению нет никаких препон, то да совершают это дело, потому что оно – спасение для мира.

Итак, пресвитер, поцеловав руку иерарха и отойдя с сокрушением, положив руки со святым Хлебом поверх престола и склонив голову над ними, молится, поминая и себя самого, и рукоположившего его иерарха, и всё священство, и мирских людей, и испрашивает спасения всем, вспоминая о православных – живых и умерших. Ибо он держит в руках Самого Господа, и руки его – поверх священных сосудов, а Христос в руках его – Помазание для него, и для рук его, и для главы его.

У латинян и здесь нововведение: они в этот момент помазывают своих пресвитеров, как было в ветхозаветные времена. О таком действии святой Дионисий не упоминает.

Далее, после преклонения главы и молитвы: «Вонми, Господи Иисусе Христе», – иерей призывается опять, несёт Божественный Хлеб и полагает его на дискосе, так как пришло время возношения святых Даров.

Тогда иерарх возносит и сей Хлеб, и лежащий на дискосе Хлеб Божественный, ибо они – единое Тело Христово. И раздельно, как установлено, совершает таинственное соединение в Чаше Тела и Крови, и приобщение.

Когда приобщится Святейших Тайн иерарх, тогда, прежде всех пресвитеров, приступает к Тайнам рукоположенный, получая это предпочтение ради благодати Божественного Духа и обновления в Нём. По обычаю, причастившись Животворящего Хлеба из рук архиерея и поцеловав руку и ланиту его, а также приобщившись страшной Чаши и сделавшись таким образом поистине совершенным, ибо страшное приобщение запечатлевает священнодействие рукоположения, он становится сбоку престола и, взяв в руки святейшую Чашу, преподаёт Божественную Кровь подходящим к ней иереям и диаконам. Тем самым он свидетельствует, что поставлен иереем для совершения Таинств и что получил власть и силу преподавать их другим.

По перенесении Божественных Даров на предложение, когда должна последовать окончательная молитва, новорукоположенный диакон читает прошения, свидетельствуя этим и показывая народу, что он поставлен служителем Божиим и получил от Него благодать творить прошения и призывать народ к молитвам и молениям и возносить их к Богу, в чём состоит деятельность очистительная и служебная. Так, произнеся священные молитвы, он, при содействующем ему священнике, взывает к народу: «Господу помолимся», – в тот момент, когда священник начинает читать молитву к Богу.

А новорукоположенный пресвитер возносит к Богу ту молитву, которая называется окончательной и заамвонной, показывая этим и свидетельствуя перед верными, что он поставлен иереем и сделался посредником между ними и Богом, также молится о народе как недавно получивший сию благодать. В этой окончательной молитве испрашиваются иереям, царям и мирским людям все блага и мир от Отца светов. Но сначала он принимает благословение от архиерея и тогда уже выходит, показывая, что является от иерарха и им поставлен. После молитвы он опять принимает благословение, исполняя обязанность послушания и как бы получая награду за исполнение своего священного служения.

Так поставляется и рукополагается пресвитер. Если он из монашествующих, то, сняв священные одежды, одевается в обычную одежду, соответствующую его званию.

Затем, принимая на всё благословение от архиерея, в течение седмицы ежедневно совершает литургию по уставу, чтобы научиться своему делу и чтобы священнодействие продолжалось непрерывно в течение семи дней, означающих символически всю земную жизнь нашу, и дабы, совершив служение в теперешней жизни, достигнуть небесного бесконечного священнослужения и непосредственного общения со Христом. При этом, как получивший великий духовный дар, он должен, по числу даров духовных, в течение стольких же дней непрестанно совершать дела благодати, как уже сказано ранее.

Если рукополагаемый будет из мирян, то одевается в одежды, в которые и диакон одевается, которые служат знаком священства. Они бывают светлые или чёрные (ради благоговения) и сшиты наподобие уже упоминавшегося стихаря. Такую одежду носят и чтецы, и певцы, и все священники, дабы без одежды священной не прикасаться к священным предметам или для того, чтобы не надевать священные одежды прямо и непосредственно на мирские, предназначенные для дел обиходных.

Итак, перед самым посвящением чтец, получив благословение, одевается в священную одежду, которая бывает чёрного цвета, ради чувства смирения и сокрушения, как уже сказано, ибо это – знак скорби. Она просторная и до пят – в ознаменование благоговения и любви. Он также препоясывается, ибо должен служить.

Такая одежда является общей для всех священнослужителей и, в общем понимании, есть царский дар из почтения к священству, ибо её, равно как и особые головные уборы священнослужителей, носили в древности и цари, и лица, приближенные к ним.

Впрочем, чтец имеет особую одежду, полагающуюся ему по чину и называемую короткая фелонь по её внешнему виду, или льняной стихарь, символизирующую начало священства, а потому и короткую, а также означающую покров Божий. Фелонь бывает багряной, подобно багрянице Спасителя, или белой – в знак чистоты священства и просвещения от Бога.

Диаконы и священники носят одежды, подобные описанным, и головные уборы – все с изображением креста, ибо они служители Распятого ради нас, а потому тем более должны носить на главах своих этот образ Распятия.

Вот мы и рассказали вам о диаконах и пресвитерах.

Клирик:

– Благодарим тебя, владыка, что ты всё открыл уму нашему и мы узнали обо всём священном, касающемся нас, и уразумели, что нет ничего человеческого в предметах священных.

Архиерей:

– И как же может быть что-либо человеческое в делах Божиих? Или какое дело Слова Божия бывает без разума или не по разуму? Или как может быть не всё свято в делах Всесвятого Духа? Потому-то всё и божественно, и разумно, и свято.

А теперь мы станем говорить о великой благодати просветительного чина архиереев. Рассмотрим её по силам своим, ибо значение и этих вещей превышает наше разумение, так как это есть величайший и совершеннейший дар из всех даров наших, от которого поистине проистекает всякое дарование и просвещение; он есть основание, начало, источник и корень благочестия и изображает и являет Самого Христа. Потому и всё, в архиерейском чине совершаемое, гораздо совершеннее.

Мы скажем о нём лишь столько, сколько нам по силам, а вы приложите ум свой к словам нашим – и с самого начала увидите высоту сего Божественного чина. Именно, всем, кто только чист по жизни и пребывает в православной вере, позволяется искать прочих степеней священства: печати чтеца, руковозложения иподиакона, рукоположения диакона и пресвитера, и всех преимуществ и почестей, сопряжённых с этими служениями.

Но епископства искать никому не позволительно и невозможно получить без избрания и соборного решения. Если бы даже кто-нибудь стал домогаться его из человеческих соображений и вне священного порядка, то всё равно не смог бы быть произведён в этот сан без священного вердикта Собора. Поэтому надо следить, как говорит Иоанн Златоуст, не домогается ли кто, не хочет ли получить епископство беззаконно.

Избираемые же и получающие положительное решение Собора, должны принимать этот сан бесстрастно, поапостольски, или, лучше сказать, богоподражательно. Ибо хотя апостольское решение об избрании Матфия в число двенадцати, на место отпавшего Иуды, исходило от апостолов, но начало избранию положил Спаситель, Который есть Начальник и Совершитель нашего спасения. Так, Он избрал Андрея и Петра, Иоанна и Иакова, Филиппа и Нафанаила, и Матфея, и прочих учеников Своих, которым потом и сказал: «Не вы Меня избрали, а Я вас избрал и поставил вас, чтобы вы шли и приносили плод, и чтобы плод ваш пребывал» (Ин. 15:16). И назвал Он их ловцами человеков, солью земли и светом мира, судьями Израиля и сопрестольниками Себе, пастырями овец Своих, имеющими власть вязать и решить, иереями, священнослужителями, учителями и благовестниками. Также назвал и соделал их проповедниками Евангелия и учителями вселенскими.

Потому-то от Него, через служителей Его, должны быть избираемы и рукополагаемы поставляемые в епископов. Или, лучше сказать, если избрание будет совершено так, как Ему угодно, то и рукоположение будет поистине от Него и через достойных служителей на пользу Церкви Его. Тогда и Божественное поставление будет достойным.

Если же нет, то будет оно сделано через недостойных. И хотя мы знаем, что и через таковых благодать действует, но не по благоволению Христа, подающего благодать от Отца во Святом Духе. И будет она тогда к разорению, а не к созиданию душ и Церкви.

Итак, поскольку архиерейство есть исключительно дело Христово и божественное, то посвящение в архиерея должно и совершаться по законам церковным.

Первый иерарх области, который символизирует собою Христа, приглашает подчинённых ему архиереев, составляющих как бы лик первых апостолов, получивших от Спасителя благодать и силу Его, и объявляет им о деле. Ибо боголюбезно и вожделенно, когда в таком предприятии все действуют единодушно. И если присутствуют все епископы епархии, то хорошо, потому что так постановлено церковными правилами и так поступать – дело апостольское и их заповедь, так как они все присутствовали при избрании Матфия.

Если же невозможно собраться всем, то должны быть, по крайней мере, трое – в честь Троицы, Которая есть созидательница и свершительница всего. Однако необходимо, чтобы и прочие были согласны с ними и подали свои голоса по сему делу. Так было во время Крещения Спасителя, когда о Сыне свидетельствовали Отец и Дух. Так было и во время Преображения Господа, когда Сын вместе с Отцом и Святым Духом свидетельствовал о Себе: в первом случае – крещаясь и подавая благодать, а во втором – сияя Божественным Светом. Посему Он и сказал: «дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово» (Мф. 18:16). Так было и с апостолами. Ибо трое верховных были избраны из числа их – Пётр, Иоанн и Иаков, брат Господень, «почитаемые столпами» (Гал. 2:9). И Сам Спаситель имел свидетелями высочайших таинств Петра, Иоанна и брата его Иакова.

Итак, когда соберутся все или, по обстоятельствам, трое, первый архиерей повелевает им сесть на священном месте и совершать избрание, потому что дела божественные должны совершаться по Божественному повелению. Самого же архиерея не бывает при избрании, чем изображается, что Богочеловек Иисус не присутствует здесь телесно, но действует через Своих служителей, наделив их властью Своей. Так делается и для того, чтобы архиерей мог потом запечатлеть божественного избранника, являя собою образ Христов. Но чтобы не показалось, что он не содействует избранию, а было ясно, что соприсутствует и участвует в нём, он посылает к ним своего местоблюстителя, избранного из подчинённых ему клириков. Таковым по преимуществу бывает хартофилакс¹².

Потому он и сидит среди архиереев – не как хартофилакс (ибо ни он, ни другой какой-либо клирик не принадлежит к их числу), но как наместник великого архиерея. Он сидит и спрашивает архиереев по порядку, но сам не подаёт голоса вместе с ними. Ибо мнение великого архиерея состоит уже в том, что повелено творить избрание, а потом, после того как голоса будут собраны, это мнение станет уже как бы Божественным жребием. Посему, кроме епископов, никто на соборе не подаёт голоса.

Когда таким образом епископы соберутся вместе с хартофилаксом там, где обыкновенно совершается избрание, зажигаются перед божественной иконой Христа три свечи – во славу и образ Святой Троицы и в знак того, что Ею подаётся нам всякое просвещение, и в особенности это совершеннейшее.

Отсюда и получил своё название трикирий (трёхсвечник), который употребляется при всяком священнодействии архиерея и ясно выражает присущее ему совершенное просвещение от единой в Трёх Лицах совершенной Троицы.

Затем первый из епископов надевает епитрахиль, изображающую, как мы сказали, вышнюю благодать, и трижды поклонившись на восток Богу в Троице, славословит Его. Ибо в столь великих и божественных делах надлежит начинать от Бога, как мы научены, и прежде всего Его славословить. Начав от Бога и с молитвы, привлекать к себе благодать Святого Духа и таким образом приступать к божественному делу.

Потому и все присутствующие, сотворив молитву, призывают Божественного Духа приити и вселиться в них. Затем, воспевают «Трисвятую» ангельскую песнь и молитву «Отче наш», которую дал нам Спаситель, и всё прочее, приличествующее Таинству, особенно же «Благословен еси, Христе Боже наш», в честь апостолов, которых Христос избрал и через которых во Святом Духе уловил вселенную. И ещё: «яко посреде учеников Твоих пришел еси, Спасе», – дабы получить через них божественный мир Христов и дабы как святые согласны и соединены во Христе, так и им можно было бы с миром и согласно совершить избрание епископа и подать священные голоса.

И вот архиерей совершает усердное моление, воскурив сначала фимиам в знак пришествия благодати, и поминает царей как защитников Церкви, и архиепископа как источник просвещения во Христе, пославшем апостолам Духа в виде пламенных языков. Он молится о божественном священстве и братстве архиереев как равночестных по благодати, содействующих ему и соепископствующих.

Сотворив затем отпуст с благодарением Богу, он просит молитв святой Его Матери и апостолов Его, через которых сообщается благодать Божия, и молитв всех святых, дабы и на них низошла божественная милость, молится о собратьях, а они дают прощение друг другу по заповеди, которая повелевает молиться друг за друга.

После этого все садятся для подачи голосов. Садятся архиереи справа и слева – не на кафедрах, а на небольших скамьях, потому что в собрании нет архиепископа, а посредине садится хартофилакс, таким же образом, но несколько выше, так как занимает место архиепископа. Он поочерёдно спрашивает у каждого из архиереев, начиная с первого, их мнение. Когда они придут к согласию относительно одного какого-то лица, которое достойно иераршества, имя его записывается хартофилаксом или прислуживающим писцом, присутствующим здесь же и сидящим ниже, в документе, для этого приготовленном. При записи имени присутствуют только архиереи и хартофилакс с прислуживающим писцом, для того чтобы беседа совещающихся при этом оставалась в тайне.

Если таким образом все согласятся, то все это – дело Духа Святого, если же обнаружатся разногласия, то хотя это и не добро, но поскольку здесь происходит избрание и избирающие суть люди, то в таком случае имеет силу и голос большинства, по правилам церковным.

Когда будут избраны из многих, или из всех, и одобрены три мужа благочестивых – во славу и знамение Троицы и записаны в том порядке, в котором избраны, тогда первый избранный поставляется прежде всех, в каком бы сане он ни был, а избранный вторым поставляется следом за ним, также и третий – в том порядке, как это совершилось по благодати, ибо здесь следует отдавать предпочтение не степеням и чинам, но добродетели и достойнейшим. Ибо голоса за них подаются ради их деловых качеств, а не ради занимаемого положения, хотя бы они и не имели добродетелей. Так, часто иереи предпочитаются епископам, а иереям – благоговейные монахи или даже мирские люди. Поэтому справедливость требует, чтобы первый избранный был и поставлен первым.

После того, как будут записаны имена избранных, архиереи встают, и мнение их передаётся хартофилаксом архиепископу.

Нужно знать, что когда при избрании бывает необходимо назначить кого-либо из архиереев из одного города в другой больший, а он присутствует на собрании избирающих, то по их предложению выходит из собрания. И только когда он выйдет, подаются о нём мнения. Если он окажется достойным, то, будучи избран на высокое служение, назначается.

Таким образом, и отсюда можно видеть, что отдавать предпочтение следует не по степеням, а по добродетели, и что избранных первым, вторым, третьим так и надо записывать в этом порядке, ибо так благоволила Божественная благодать через бесстрастное единогласие архиереев Христовых. Следовательно, предпочтение чинов и степеней является нововведением, потому что раньше этого не было, как мы убедились после тщательного исследования.

Далее, епископы, подав свои голоса, удаляются. Архиепископ же, получив голоса, размышляет об избранных, и на кого падёт его выбор, движимый Духом Святым, того он утверждает и назначает к принятию епископства.

Посмотри, сколь велико божественное таинство бесстрастия и благодати в тех, которые стараются совершать дела Божии в Церкви божественно. При избрании архиепископ не присутствует, блюдя чистоту избрания, – только бы всё совершалось добросовестно. Конечно, он, при необходимости, может и присутствовать, но обычно этого не делает.

Когда избиравшие удалятся, тогда, опять же ради беспристрастия, один великий архиерей избирает достойнейшего, принимая решение, словно получая жребий от Бога.

Итак, если всё совершается с чистой совестью (на что я надеюсь), то как не признать в конце дела воли Божией?

Итак, первый избранный, назначенный и согласившийся с избранием, посвящается в епископа. Если же он не согласится, то – второй или третий. Если же и те не захотят, то тем же порядком снова избираются уже из других. Согласившийся из их числа и подчинившийся избранию, приходит к великому архиерею и объявляет, что он согласен принять волю Церкви, и, поклонившись, обещает исполнить своё дело. Это уже есть залог духовный, ибо как давший слово людям считается недостойным, если не сдержит его, так тем более – давший слово Богу.

Затем новоизбранному повелевается идти и готовиться.

Наречение есть начало залогов и взаимных обязательств. Для него назначается особый день, собирается вся Церковь и все чины вместе, ибо пред свидетелем Богом, пред Ангелами Его, святыми и всеми верными людьми избранному следует принять Церковь в невесту себе, чтобы сделалась невестой его Невеста Христова, за которую Христос дал в залог и искупление кровь и душу Свою и нас научил, что пасти духовных овец и заботиться всячески о ней есть знак любви к Нему Самому.

Итак, когда соберётся вся Церковь, предназначенный к наречению входит внутрь храма и священного алтаря. Затем, когда все, в знак божественной радости о Церкви, сочетающейся с совершенным мужем, зажгут свечи, а также ради чистоты её жениха и ради Света, подаваемого Богом, тогда избранник надевает епитрахиль как символ вышней благодати и фелонь как образ света и чистоты.

После того, как новоизбранный произнесёт славословие Богу, читаются молитвы «Трисвятое», «Отче наш» и все другие, соответствующие моменту, потому что совершается дело божественное и предварять его должны Бог и молитва, освящающая и возводящая к Нему.

По окончании молитвы и совершении отпуста избранный становится пред страшным жертвенником, в священных вратах алтаря, и посланные от архиепископа, встав со свечами в руках посреди храма и взирая на храм, или, лучше сказать, на Бога, произносят слова наречения, а именно: «Святейший архиепископ и его священный собор нарекают священство твоё во архиерея такой-то святейшей Церкви». Выслушав их, наречённый даёт подобающий ответ.

Во-первых, он благодарит Бога, что удостоился того, что с ним теперь совершается; во-вторых, благодарит архиепископа и Священный Синод, которые избрали его служителем данного дела и соблаговолили удостоить такой чести; в-третьих, он молится, чтобы благодатью Божией и молитвами избравших его послужить Ему достойно и богоугодно.

Таким образом, он становится женихом Церкви, которая вверяется ему пред престолом и гробом Христовым, пред святыми Ангелами и людьми. Поставляемый в епископа изъявляет согласие и, приняв Церковь, обязуется иметь о ней попечение и промышлять о ней.

После этого уже приготовляется всё необходимое к совершению рукоположения.

По наступлении воскресного дня в церковь собираются все архиереи, участвовавшие в избрании. Приходит и архиепископ для совершения рукоположения вместе с ними, или, лучше сказать, Сам Христос, через них совершающий Таинства, которые Он заповедал. Собираются также все клирики и миряне.

Перед началом священной литургии ставится посреди церкви возвышение, на котором и садится на престол великий архиерей, а пониже устраиваются по обе стороны другие престолы, на которых садятся епископы.

Потом певцы выходят, кланяются первому великому архиерею как изображающему Спасителя Христа и трижды величают его, произнося: «Исполла эти, дэспота» (на многие лета, владыка)! – радуясь сему божественному делу и молясь о продолжении его жизни и служения.

Затем и прочие клирики поочерёдно совершают то же самое и становятся в порядке, предусмотренном уставом.

И наконец, выходит и хиротонисанный в епископа, предшествуемый клириками и самим хартофилаксом как лицом уполномоченным и с самого начала служащим при сем деле.

Избранный епископом, пройдя три реки, начертанные на полу мелом и означающие дар учительства, к которому он призван, останавливается над городом, также нарисованным и означающим епископство. Наверху города начертан орёл, означающий чистоту, православие и высоту богословия. Это изображалось и при Иоанне Богослове, ученике, девственнике и наперснике Христовом, «сыне громовом" (Мк. 3:17).

Посему орёл окружён сиянием как означающий богословие и благодать.

Итак, став над городом, избранный произносит своё исповедание, свидетельствуя истинность того, что будет говорить, и читает священный Символ веры правильно и так, как он составлен отцами. Также читает и прочее из исповедания православных отцов, в том числе и то, что епископство им не куплено, а честно достигнуто и что будет он управлять паствой чисто и безукоризненно.

Наконец, зачитывает и собственную подпись, которой запечатлевает и исповедует всё сказанное, свидетельствуя, что он и пастве своей будет проповедовать то же православное учение, которое сейчас исповедал, и сохранит его до конца.

По совершении всего этого хиротонисанный ступает на изображение орла – символ богословия и высоты учения. Потом, обнажает голову с помощью хартофилакса, ибо на главу избранный должен получить благодать, а также этим выражается, что глава ему есть Христос и архиепископ его, от которого он получает рукоположение. Потом он преклоняет голову в знак покорности и принятия благодати Христовой во смирении.

И когда хартофилакс, придерживая запечатлеваемого за шею, произнесёт: «Повелите», – епископы встают, а архиепископ, встав на возвышении, простирает сверху руку и, запечатлевая рукополагаемого, говорит: «Благодать Всесвятого Духа чрез нашу мерность проручествует тебя во епископа» (или митрополита такого-то), – и прочее, и в конце творит крест в ознаменование того, что не он сам, но через него рукополагает посвящаемого Христос.

Между тем, как певцы поют: «Исполла эти, дэспота», – ибо надо молиться о даровании нам благодати Божией, избранный епископом восходит на возвышение, целует колено восседающего архиепископа, совершая поклон ему, в знак покорности перед Богом, и десницу его как рукоположившего его, а также и ланиту его, ради любви и единения во Христе.

Подойдя затем и к избравшим его епископам, целует их в уста как уже начинающий быть равночинным с ними и почитающий уста их, избравшие его, и, кроме того, во имя любви и мира во Христе.

После этого, снова ступив на изображение орла, преклоняет голову. Когда хартофилакс произнесёт: «Повелите», – снова встают епископы и сам архиепископ, который, простирая руку, возглашает: «Благодать Всесвятого Духа да будет с тобою», – запечатлевает его и отпускает.

Божественные брачные дары и залоги благодати суть исповедание, запечатление и целование Таким образом, избранный епископом уже получил от Церкви залоги и сделался совершенным женихом, получая сию печать вместо перстня, совершая бесстрастное и священное целование, или, как говорит святой Павел, целуя святым целованием и уже приемля Церковь своей рукою.

Посему и совершаемое при этом – светло, как великолепные предбрачные и брачные дары, которые суть вера, истинное, безукоризненное и правое исповедание Бога и обещание сохранить вверяемую ему Церковь в любви, мире и наследии спасения.

Однако рукоположенный ещё не есть совершенный муж её, ещё не сделался единым с нею телом, а потому он готовится стать им, и не обыденно и просто, но словно на браке великого и чистого Жениха Христа, Который, вручив Церкви светлый залог – Кровь Свою, сделал её Невестой Своей, Сам будучи непорочным и чистым, Который её, бывшую прежде блудницей, сделал непорочной; бывшую обнажённой – сделал благоукрашенной, нечистую – чистой и лукавую и постыдную рабу – царицей.

После же начала богослужения первый архиерей сам начинает Божественную литургию и совершает первый вход – как принято – с архиереями и священниками.

Избранный епископом стоит в диаконике, одетый и украшенный епигонатием (т. е. палицей) как уже получивший залог пречистой Невесты – Церкви. Он получен новоизбранным в знак Христовой победы силою Креста, совершённой Им в непорочности и чистоте. Новый епископ получил также залог Воскресения прекрасного Жениха – Иисуса Христа Бога нашего. Всё это и означает епигонатий, висящий при его поясе, как меч, изображающий крест и воскресение, и являющий победу над смертью, ибо таков смысл начертанного на епигонатии.

Однако при входе рукоположенный не выходит сам, но, как готовящийся вступить в многочестный брак, особо и с почестями вводится, что, собственно, и составляет вход его.

Он выводится из диаконика и с предшествующими ему диаконами и придерживающими его двумя пресвитерами через правую часть храма и солею доходит до алтаря.

Здесь и совершается Таинство божественного брака, которое происходит следующим образом.

Этот брак духовный, или рукоположение, совершается после первого входа, как происходило с самого начала, ибо когда Владыка воплотился и пострадал за нас, воскрес и вознёсся на Небеса, что и символизируется первым входом, после того и сошёл Дух Святой, Который рукоположил преемников Спасителя и явил их сопрестольными Ему. Поэтому и ныне, когда архиерей вместе с прочими войдёт в святилище, как на Небеса, и прежде, чем они взойдут на сопрестолие, как на пренебесный престол, тогда вводится и посвящается рукополагаемый. Таким образом он делается сопрестольным им.

Это рукоположение совершается после Трисвятой песни – песни ангельской, согласного пения горних и дольних, и по совершении печати трикирием, при подножии священного престола, а не на престоле. Ибо Господь нисходит к нам, желая освятить нас и возвысить.

К святым вратам приводится рукополагаемый пресвитерами потому, что хотя он и сделался совершенным женихом епископства и получил печать залогов и целование, но ещё не сделался обручником его, не получил ещё дщери Царевой, которой стал он женихом, ещё не сочетался с нею, и не сделался её мужем, и не получил её себе в жёны, и не сделался единым с ней по духу. Ибо всё это есть духовное и плотскому здесь места нет, так как он рождает от неё и чад, "которые не от похоти плотския, ни от похоти мужеския, но от Бога рождаются» (Ин. 1:13). Потому он и носит ещё до обручения сан пресвитера, пока не сделался епископом и не назван мужем Церкви.

Итак, он доводится до святых врат пресвитерами, а внутрь алтаря вводится двумя первыми епископами как свидетелями дела, а также потому, что он вступает в их чин.

Он обходит трижды священный престол, при священном сопутствии и сопровождении, с пением песни празднующих и торжествующих в Духе и призыванием святых мучеников к ликованию вместе со всеми. Также поётся: «Слава Тебе, Христе Боже, апостолов похвало, мучеников веселие», – ибо Единосущная Троица есть проповедание и апостолов и мучеников. После этого рукополагаемый подводится к великому архиерею при подножии священного престола – словно бы кладётся твёрдый камень в основание Церкви.

Песнь «Слава Тебе, Христе Боже» в Константинополе при рукоположениях не поётся вовсе, а в Фессалоникийской Церкви эта песнь поётся после двукратного возглашения: «Святии мученицы...» Это и справедливо: ибо там (в Константинополе) только мученики призываются к ликованию, а здесь (в Фессалонике) прославляется Сам Спаситель – единое из Лиц Троицы воплотившееся и прославляется Сама Троица Единосущная.

Потом, когда все божественные епископы окружат рукополагаемого и коснутся его как сорукополагающие вместе с первым епископом, тогда первым архиепископом полагается и первая печать на главу рукополагаемого, что является началом рукоположения.

Затем рукополагаемый преклоняет оба колена при подножии престола и склоняет на священный престол чело, так как он и сам назидает паству на основании учения пророков и апостолов и так как принимает благодать от пренебесного Бога. А жертвенник есть как бы престол Самого Бога, и рука архиерея – словно рука Божия.

И вот, когда архиерейская рука возлежит на главе рукополагаемого, словно крыло, которое означает голубя – символ Духа Святого, тогда архиерей громогласно возглашает над посвящаемым: «Божественная благодать», – и прочее.

Когда же будет трижды пропето «Кирие, элеисон» (Господи, помилуй), на главе рукополагаемого полагается вторая печать.

И тотчас открывается Евангелие, которое есть как бы Сам Христос и через Него – Церковь Его. Открытое, оно полагается на главе и шее рукополагаемого. Это действие означает, что он, сделавшись главой Церкви, своей главой имеет Христа. И это ему должно знать и иметь всякое ведение Его, насколько возможно. Потому-то Евангелие и полагается на главе его – господствующей части, чтобы просвещать и устраивать и ум, и слово, и чувства по Христу, а шею склонять под лёгкое иго Христово и не делать ничего вопреки воле Его. Ибо рукополагаемый через Евангелие принимает на главу и шею саму Церковь Христову.

Итак, когда открытое Евангелие положено и священные письмена возлежат на главе посвящаемого, архиерей произносит первую молитву: чтобы Владыка и Господь Бог наш, поставивший в Церкви, во-первых, апостолов, во-вторых, пророков и, в третьих, учителей и призвавший посвящаемого к сану архиерейскому, рукой посвящающего архиерея и прочих соепископов, наитием, и силой, и благодатью Святого Духа укрепил рукополагаемого, как укрепил апостолов и пророков, которых и помазал как царей, и освятил как архиереев; чтобы Господь, сохранив непорочным его архиерейство и украсив всяческим благочестием, явил его самого святым, дабы он мог молиться о потребном для спасения людей и дабы Бог услышал его, что является поистине величайшим даром. И подлинно, сия священная молитва сообщает величайшие дары, облекая рукополагаемого силою апостолов и пророков, поэтому архиереи и имеют дарования апостольские и пророческие.

Помажи его, говорит молитва, яко царей, потому что и цари были помазываемы елеем и Духом, и ныне помазываются Церковью; потому что архиереи помазываются благодатью по власти от Духа и будучи водительствуемы Им.

Поставиши их, говорит молитва, начальствующими на земли и освяти его, яко архиереев, как ветхозаветных Мелхиседека, Аарона и Самуила и как апостолов и иерархов новозаветной благодати.

Так ставится посвящаемый выше закона, дабы он входил в высшее святилище, приносил в жертву живого Агнца и умилостивлял Бога за всех и дабы он был освящён так, чтобы мог входить во святое святых, и поистине совершать святые Таинства, и сам пребывать непорочным иереем Божиим, и чтобы был украшен всяческим благочестием и, наконец, явился святым, исполненным святости и благодати Божией.

Потому архиерея так называют и усвояют ему большую святость, что, хотя и прочим иереям как освящаемым в Духе благодати принадлежит священство, но ему – преимущественно, как рукополагаемому во Святом Духе.

Архиерей, помазывая царя, также называет его святым и называет ради помазания святым миром, которым помазываются и все верующие, а потому именуются святыми.

Апостол Павел говорит: «братия святые, участники в небесном звании» (Евр. 3:1.).

Об архиерее рукополагающий говорит прося Бога: «покажи его святым», – и таким образом молитвами рукополагает его во святого.

Помазываемые миром миряне не имеют даров священства или дарований апостолов, пророков и учителей, а потому именуются святыми только по причине помазывания миром. Архиерей же, вместе с этими дарованиями, через молитвы рукоположения, получает дар святости и, что ещё больше, право быть услышанным Богом, о чём он просит во имя спасения людей.

Сказав: «покажи его святым», – рукополагающий архиерей возглашает: «Яко свято имя Твое и препрославлено Царство Твое», – потому что един Бог по естеству и препрославлен, потому что Он – освящающий и прославляющий как единый Царь и Архиерей. После возгласа рукополагающий славословит Троицу, Которая всё совершает и от Которой исходят сии дары.

Призывание Троицы, как и при крещении, совершается и здесь, равно как и при всех священных Таинствах.

Затем первые из сослужащих архиереев читают обычные прошения: о вышнем мире и спасении всех, об архиепископе как совершителе божественного дела, о деле рук его (то есть о рукоположении и самом рукополагаемом), о благочестивых царях и о всех верующих. Прочие же архиереи отвечают: «Господи, помилуй» (Кирие, елеисон). Этим они свидетельствуют, что иерарх посвящается всеми, что они согласны с рукополагающим архиепископом, что вместе с ним молятся и рукополагают, равно и сопричисляют к себе принимающего рукоположение. Это совершается только при рукоположении епископа, потому что при таком величайшем даре и наитии Божественного Духа должно вспоминать о всех верующих, чтобы они получили милость, и спасение, и благодать.

Архиепископ, держа руку на главе рукополагаемого – что знаменует собой покровительствующую и промыслительную благодать Божию, наитие, действие и осенение Святого Духа, или, лучше сказать, вселение благодати в рукополагаемого, – тотчас же после первой молитвы произносит вторую. Рука его постоянно на главе посвящаемого – это означает, что о чём бы тот ни стал молиться, всё совершится и всё он получит.

И как удивительна молитва архиепископа: «Господи Боже, ради немощи человеческого естества, не могущего вынести явления Божества, поставивший Домостроительством Твоим подобострастных¹³ нам учителей, обдержащих¹⁴ престол Твой!»

О таинство! Человек получает власть и силу Божию и удостаивается воссесть на престол Самого Бога. О чудо! Поскольку, просит молитва, человеческое естество не может вынести естества Божественного – снизойди. Ибо только тогда плоть наша всецело соединилась с Богом, когда была принята Словом. И только Дева, Матерь Его, приняла во чрево Само Ипостасное Слово воплотившееся, когда рождала Его. Посему Она есть честнейшая всех после Бога. И мы – тем же страшным устроением – удостоились столь величайшего дара – архиерейства Христа Бога нашего.

Сам, говорит молитва, соверши и сего, соделавшегося строителем архиерейской благодати. Вот он называется строителем величайшего дела, а потому должен быть и верным, и мудрым в должной степени. Сотвори подражателем Твоего истинного Пастыря Христа, полагающего душу за овец Твоих.

Вот и пастырем называется, или, точнее, должен быть пастырем, подобным Иисусу Христу, и все силы отдавать попечению о словесной пастве Его. О великий дар! Но великая и обязанность! Пастырь обязан не щадить жизни своей за овец Христовых как поставленный через рукоположение подражателем Его и пастырем, подобным Ему, как могущий совершать все Таинства Его через Него во Святом Духе.

Далее в молитве говорится: руководителем слепых, т. е. руководителем неверных к вере; наставником неразумных, т. е. одержимых неразумием ересей, дабы привести их к православию или согрешающих – к покаянию. И да будет он тем, кто наказывает непокорных и дерзких. И – учителем юношей истинному ведению, светом в мире, подобно апостолам, которые были светом мира и названы так Христом, были живым светом, или, по выражению святого Павла, светом в мире, содержащим слово жизни.

И наконец, произносится: дабы, вверенные ему души хорошо управив (ибо это главное), спасению их споспешествовал и содействовал.

Итак, если ему вверены души, то велика и его обязанность. Но и Бог подаст величайшую благодать подвизающимся и удостоит их великой награды. Ибо разве не видишь, насколько выше всякой другой награды за дело Божие награда за дело архиерейства? Какая же это? Которую уготовал Ты, – говорится, – подвизающимся в проповеди Евангелия Твоего.

Вот и долг подвига, и притом в проповеди Евангелия, и подвизающиеся в этом суть как бы подвижники. Кто же подвизался в сем подвиге? Во-первых, Сам Спаситель, свидетельствовавший об истине и исповедавший доброе исповедание, что Бог есть Отец Его, а Он – Сын Отца. Затем, подвизались апостолы Его. Поэтому архиерей как благоподвизающийся за Евангелие – в подвигах ли и трудах, или кровью, или в искушениях, гонениях, или будучи оскорбляем, или ревностью о вере, или милосердием, или другими божественными делами – будет вместе с апостолами и со Христом как получивший Его и их благодать и как должный с ними спрославиться.

Окончив молитву, иерарх возглашает и славословит державу и милость Самого воплотившегося ради нас Сына, Отца Его и Духа, призыванием Троицы утверждая сказанное и возводя рукополагаемого к совершенству. Потому при этих словах запечатлевает главу его в знак совершенства.

Затем, подняв святое Евангелие, полагает его на престол, потому что рукоположенный уже получил и имеет благодать Божию и весь есть Евангелие и божественное орудие Евангелия Христова.

Потом, как поставленного пастырем Христовых овец и сделавшегося по благодати образом Христа, архиепископ украшает рукоположенного омофором, который означает воплощение Спасителя, тем самым благословляя его. Целуя рукополагаемого, он возлагает омофор на шею его и возглашает: «Аксиос» (достоин), – и это трижды поётся и в алтаре, и вне алтаря в знак того, что все веруют в сию благодать, подтверждают вместе с горними чинами и весьма радуются ей.

Омофор ясно символизирует воплощение Бога Слова, а также и то, что Он, обретя нас, как погибшую овцу, возложил на плечи Свои, облекшись всецело в естество человеческое, соединив его с Собою и обожив, и принес такое воспринятое естество наше за нас Отцу Своему Крестом и смертью, воскресив и вознеся нас.

Поэтому омофор и имеет на себе кресты, бывает из волны¹⁵ и возлагается на плечи архиерея. В иных случаях он лежит на плечах и спереди, и сзади, а сейчас только как бы слегка касается, как "иго" божественное (Мф.11:30). Рукополагаемый принимает его на шею и спустя немного времени снимает при чтении Евангелия.

Это делается для того, чтобы показать покорность и подчинение Спасителю. В это время архиерей не дерзает облекаться в омофор, свидетельствуя этим, что Сам Воплотившийся, Пострадавший и Сущий говорит, когда читаются слова Его. Архиерей, снимая омофор, как бы возвещает: «Я – служитель и раб Божий и принял этот знак благодати Его, знак Христова воплощения, жизни и смерти. А потому не дерзаю облекаться в него, носимого предо мною, но только взирать на него, дабы вспоминать о Самом Спасителе и трепетать при столь чудном деле, как чтение Евангелия и священнодействие – от чтения Нового Завета до возношения Божественных Тайн.

Он поступает так по названной ранее причине, ибо сие священнодействие есть дело Самого Спасителя нашего, Который Сам через нас, иереев и рабов Его, есть Приносящий и Приносимый.

В начале же литургии и при возношении Божественного Хлеба, во время рукоположений и других священных действий архиерей всегда облекается в омофор, полагая его на свои плечи и шею.

Приняв омофор от первого архиерея, рукоположенный надевает его себе на шею, и тогда возглашается аксиос (достоин), ибо он сделался достойным пред Богом, познан Ангелами и людьми и должен вести себя достойно сего дела. А потому слово аксиос он принимает словно молитву о том, чтобы оказаться достойным.

Затем иерарх целует его, как возлюбленного своего, ради великого дара благодати и как сделавшегося равночинным ему через этот дар, как освящённого во Христе и соединённого с ним.

А рукоположенный, поцеловав священный престол, чествуя этим его как место совершения благодати, на котором он принял посвящение и рукоположение, целует и рукоположившую его десницу как также освящённую, и облагодатствованную, и имеющую силу сообщать благодать, и совершающую Таинства во Святом Духе, преподающую благословение и сообщающую Божественные дары, десницу, через которую он и сам рукоположен и поставлен во архиерея. Кроме того, он целует ещё и ланиту иерарха как причастную дару речи и молитвословий, а также ради любви и единения. Ибо и он с любовью принимает благодать сообщающего и столь же истинно любит и почитает его во Христе – едином возлюбленном, насколько сам любим и почитаем. Ещё он выражает этим, что даёт не ложное целование, как Иуда, и не заушает в ланиту, как богоубийцы, но, напротив, почитает её и признаёт святой и любезнейшей. Он показывает, что теперь – в одном чине с иерархом, хотя и в подчинении у него. Подчинение же выражается в том, что он целует руку и щёку, но не уста его.

Прочих же архиереев целует в уста как равных ему по чину и достоинству. И они, со своей стороны, целуют его как соединившегося с ними, как возлюбленнейшего, как получившего Божественную благодать, как равночинного, удостоившегося равных с ними во всём даров, как любящего и любимого, единомысленного, и содейственного, и сослужащего им в делах божественных.

Поэтому при рукоположении архиепископов, т. е. патриархов, рукоположенный патриарх не целует рукоположенного в руку и в щёку, но, поцеловав сначала божественный престол, восходит на подножие его и совершает целование как принято. Причём рукоположивший его, поцеловав сначала священный престол – источник священных действий, целует потом руку рукоположенного патриарха как ставшего первым в Божественном Духе и патриархом его самого и остальных, а также в уста – ради единения, или в щёку – в знак подчинения. Подобным же образом поступают и прочие архиереи, вместе с ним участвовавшие в рукоположении.

Хотя благодать одна, и одна сила, и один чин епископства – и всё это от Бога, первого и единого Отца и Епископа, однако сам чин, как и всякий другой, имеет в себе и отчества, и сыновства, и неодинаковые дарования.

Так и Божество есть Отец, Сын и Святой Дух. И хотя Троица единосущна, но только Отец – Первопричина. Ему же во всём подчиняются Сын и Дух при том, что едины и воля, и движение, и сила всех Трёх Лиц. От Троицы же происходит всякое благочиние как в горнем, так и в дольнем мире. Поэтому и каждый из горних чинов заключает в себе высшую, среднюю и низшую степени, и между ними есть учители учителей и отцы отцов.

Точно так же и в Неслиянной, Предвечной, Единосущной и Равночестной Троице есть чиноначалие, как мы уже сказали: Отец безначален, а два других Лица происходят от Него: одно Лицо, Сын, рождается, другое, Святой Дух, исходит, между тем как Троица нераздельна и едины Её сущность и сила. А от Неё – всякое отцовство, как говорит апостол Павел, и всякий чин, как на Небе, так и на земле.

Поскольку мы, с помощью Божией, рассмотрели это, то расскажем коротко, как совершается рукоположение патриарха. А именно, как поставляется патриарх: во-первых, если он из епископов и, во-вторых, если он не был в сане епископа. Но сначала окончим то, что касается епископа.

После священного целования, когда иерарх, поцеловав сначала священный престол, взойдёт на сопрестолие, как будто Христос на Небо, рукоположенный, поцеловав иерарха, восходит туда же и становится по его правую руку, получая первенство между прочими епископами как недавно рукоположенный благодатью.

Однако после поминовения царей и первого архиерея он становится рядом с другими епископами как тоже подчинённый.

Когда архиереи и священники сядут, перед тем как будет читаться Апостол, тогда рукоположенный подходит и принимает благословение от архиепископа, дабы преподать мир читающему. Это преподание мира есть священнодействие и совершается как бы от Бога, и рукоположенному нельзя делать этого без позволения истинного архиерея – в церкви его, и притом в его, первого епископа и архипастыря, присутствии.

Итак, через благословение рукоположенный получает дозволение и, по прочтении Апостола, преподаёт мир читающему, занимая таким образом второе место после архиепископа, ибо сам архиепископ обыкновенно преподаёт мир перед Евангелием. И так совершается далее Божественная литургия, во время которой рукоположенный выше всех из сослужащих епископов и первым произносит возглас после молитвы оглашенных, и прочие молитвы – по порядку.

Во время Божественного приобщения рукоположенный первым принимает в руки от архиепископа Божественный Хлеб и приобщается вместе с архиепископом. Потом он преподаёт архиепископу Божественную Кровь из священной Чаши, а тот – ему, ибо хотя Божественные Дары преподаются ими друг другу по человеколюбию Бога, но только Он есть действующий через всех и преподаваемый.

Итак, в приобщении Благ прежде всех участвуют первые и ближайшие по достоинству, ибо всё держится порядком и ничего не бывает без порядка.

После Божественного приобщения архиепископ преподаёт всем Божественный Хлеб, преломив его по примеру Спасителя. Рукоположенный же архиерей, приняв прежде всех Божественную Чашу, преподаёт её подходящим архиереям и прочим.

Потом, умыв руки, он по повелению епископа разделяет для народа священный антидор, являясь перед народом и свидетельствуя, что он уже рукоположен, и преподавая всем освящение вместе с антидором.

Потом рукоположенный, заняв некое место возле предложения, бывает посажен на приготовленный архиерейский престол в знак возведения на престол его Церкви.

В прежние времена это действие отличалось великолепием, как ныне – возведение на престол патриарха. А именно: архиерея сажали на престол при собрании епископов епархии, совершавших этот акт по грамоте архиепископа. Ныне же подобное отменено после постигших Церковь искушений, смятений и набегов варваров и совершается только в одной Великой Церкви следующим образом.

По приготовлении престола, на который обыкновенно садится архиепископ, и обычного украшения, и по прочтении молитвы и Трисвятого, в присутствии всех слуг архиепископских со свечами в руках, первый или второй из священников трижды сажает рукоположенного архиерея на престол подобно тому, как священники сажают и патриарха, восклицая: аксиос.

Потом, в то время как он восседает на престоле, многолетствуют благочестивым царям, архиепископу и самому рукоположенному и затем делают отпуст. Народ же, равно как и священники, приступая, целует руку рукоположенного и получает благословение, притекая с верою, потому что новорукоположенный весь очищен и просвещён и благодать от новопосвящённого обильнее изливается на приемлющих её свыше.

В это время он может беспрепятственно давать благословение, хотя бы был поставляем в епископа другого города, ибо он имеет такое дозволение как недавно рукоположенный. Тогда же он получает и мантию с источниками как учитель, что происходит при чтении молитвы: «от Небес приял еси Божественную благодать», – потому что благодать изливается к нам с Небес. Также он получает енколпий (εγκόλπιον), или панагию, как Божественный залог в знак того, что он представляет Христа и первого архиерея во Христе, что он сделался женихом Церкви Христовой и во время брака сего имеет всякую свободу – благословлять и молиться, как и сам истинный архиерей. Но, впрочем, не имеет права рукополагать, да и благословляет с такой свободой только в один этот день.

Затем, после трапезы, сев на коня, он выезжает в город в сопровождении своей свиты, запечатлевает крестным знамением всех и благословляет, освящая город этой печатью и молясь о нём как новопосвящённый архиерей, сообщая ему новоизлиянную Божественную благодать и через благодать преподавая освящение.

Затем новопоставленный архиерей как имеющий дерзновение и сильный пред Богом по рукоположению посылался к царю молиться за него и, вместе с тем, как Христос Господень, помазанный Духом, благословить и укрепить молитвами своими Христа Господня, помазанного миром. Для этого, придя к царю, он молился о потребном ко спасению монарха.

Древний обычай состоял в следующем: в царский дворец вместе с архиепископом посылался референдарий¹⁶ и, по получении дозволения от благочестивого царя, архиерей входил. Затем, по возглашении диаконом: «Господу помолимся», – читал молитву. Потом, как пишется в житии святого Амфилохия, после приготовления кадила (а ныне¹⁷ патриарх делает это на пятый день после поставления) архиерей брал кадило и кадил на царя, сообщая ему Божественную благодать и освящение. Царь преклонял голову, как говорится в житии святого Амвросия, и архиерей давал ему благословение как новорукоположенный, и освящённый Духом, и могущий во Христе благословлять и освящать.

Потом он целовал царя в уста ради мира во Христе, любви и освящения, ибо архиерей свят от приобщения Тайн и рукоположения. Он делал это также как имеющий общность с царём по рукоположению, ибо благочестивый царь свят по миропомазанию, а архиерей свят по рукоположению.

Многие из благочестивых царей при этом делали подарки архиерею как молившемуся за них и чествовали его как освящённого. Например, Константин Великий чествовал не только святого Сильвестра, но и почти всех присутствовавших на Соборе. Он оказал им почёт и наградил подарками, выражая уважение к их страданиям за Христа.

Рукоположенный же архиерей, воздав последнее целование собору епископов и заняв своё место, больше уже, по уставу, не имеет нужды в совершении иных действий по отношению к собору, но с этого момента печётся о нуждах своей Церкви, а также принимает участие в священных делах, являясь собору или сам, в случае необходимости, или же по приглашению.

Целование рукополагаемого, кроме совершаемого в алтаре, бывает троекратным. Во-первых, после наречения, когда он сделался женихом Церкви, которая ему вверяется. Тогда рукополагаемый приводится к архиерею, который восседает, а прочие архиереи сидят по обе стороны его. Рукополагаемый трижды кланяется и целует колено, руку и щёку патриарха, а прочих архиереев, сидящих перед ним, ибо он ещё не епископ, – в уста. При этом не употребляют благоуханий, т. е. фимиама и розовой воды.

По их повелению он садится, но не на епископский престол, а на некоем месте особо, которое устроено ниже, показывая этим, что он только что избран Церковью и получил начаток обручения, что он не есть ещё её муж или обручённый ей. Поэтому, выражая только предварительные обязательства и являя лишь начатки залогов, он выказывает чувства дружбы к друзьям и братьям Невесты. Он целует их уже как их друг, садится вместе с ними и совещается с ними, но не на одном с ними месте, потому что ещё не достиг престола и не получил чести и достоинства отца Церкви. А также потому, что не действует вместе с ними, ибо ещё не может рукополагать, а только может подать совет или высказать мнение, имея попечение о благах и делах Невесты-Церкви.

Второе целование бывает тогда, когда будут совершены брачные обязательства, когда он отдаст и сам получит залоги, предбрачные дары и взаимные условия с отцом. То есть когда, исповедав правую веру и обещав точно соблюдать вверяемую ему Церковь, получит начатки обручения. И малой печатью, как бы в залог, она будет вверена ему. В это время он совершает целование без мира и фимиама. Бывает и ещё целование после рукоположения, в алтаре. Это – совершительное целование обручения и соединения, потому что тогда он становится уже мужем и обручником Церкви, но об этом мы уже сказали, говоря о рукоположении.

И наконец, третье целование, совершающееся вне алтаря, подобно прочим целованиям, и в соборе епископов после рукоположения. В этом случае новорукоположенный, войдя в собрание архиепископа и сидящих архиереев, трижды кланяется великому архиерею, выражая свою покорность и чествуя Троицу. Потом, подойдя к архиепископу (который немного привстаёт в знак почитания посвящённого как архиерея) и приблизясь к другим архиереям, теперь стоящим, поскольку он уже равен и равночинен им, он совершает целование как принято, целуя архиепископа в колено, руку и щёку, а стоящих архиереев – в уста.

Затем, снова став среди них и поклонившись архиепископу, он, по их приглашению, садится на предназначенное ему место, соответствующее той Церкви, которую уже получил. Для того и бывает это целование, чтобы он занял свой престол и был провозглашён сопрестольным собору и судиёй наравне с ними.

Таким образом, он по достоинству своего престола получает и честь и садится, и высказывает мнения, и совершает всё прочее.

Так как посвящённый получил всё названное по благодати Божией, распорядитель благочиния приносит и благоухания, а именно розовую воду и фимиам. Этот служитель предшествует и во всём руководит рукоположенного.

Таким образом рукоположенный, сделавшись архиереем и исполнив всё установленное, получает удостоверение об этом – грамоту, в которой отображено всё: его происхождение, жизнь, священство, избрание и кем избран, и как получил архиерейство в соответствии с церковными правилами.

Архиепископ подписывает эту грамоту и скрепляет собственной печатью, дабы поставление нового епископа было засвидетельствовано.

Поскольку и патриарх является епископом, то, говоря о рукоположении епископов, скажем и о том, что касается патриарха.

Когда патриарх призван будет к Богу, никто из архиереев не входит в Великую церковь, дабы не показаться желающим предвосхитить этот сан. Ближайших архиереев приглашает своими указами царь как защитник Церкви, издревле имеющий власть созывать для указанной цели Архиерейский Собор. Когда они соберутся все: как находившиеся в столице, так и прибывшие из провинции, – тогда те, кто смог прибыть (ибо по церковным правилам надлежало бы быть всем), по указу царя собираются все в священном месте. В этом состоит древний обычай, чтобы собираться вместе не по собственному усмотрению во избежание каких-либо разделений и смятения.

Собираются они не в великом храме патриархии, потому что патриарха ещё нет и никому не позволительно туда входить, но в божественном храме Святых Апостолов ради благодати апостольской и потому, что служение сие – апостольское. Вокруг ставятся иконы апостолов, подобно тому, как и на месте избрания епископов помещаются образы апостолов, на которых нисходит Дух Святой.

По окончании молитвы, при которой возжигаются три свечи и курится фимиам, и по совершении поминовения (кого следует на ектении) и отпуста первым архиереем, при участии и прочих в пении и молитвах, архиереи садятся в порядке своих степеней (из посторонних присутствует только хартофилакс).

Затем они, как принято, совершают избрание голосованием достойнейшего из трёх лиц, как уже указывалось.

Хартофилакс вместе с двумя архиереями представляет эти решения царю. Ибо царю как помазаннику Божию издревле отцами предоставлено право избирать одного из трёх, уже избранных собором и признанных достойными.

Избранного таким образом из числа трёх и извещённого об этом сам царь, как правило, убеждает принять сан, ибо дело важное, а избираемые обыкновенно отказываются от назначения столь великого из благоговения к нему.

Наконец решившись и изъявив согласие, избранный в определённый день принимает наречение в присутствии всех начальствующих лиц и при полном собрании архиереев, священников, архимандритов, игуменов, клира и множестве народа, так как рукополагается отец всех.

По совершении молитвы предназначенным к избранию патриархом, как мы уже говорили, и после отпуста самыми важными правительственными лицами, представляющими самого царя, объявляется об избрании. Царь же как помазанник Господень и богопоставленный защитник и поборник Церкви является лицом, содействующим деятельности собора, каковой обет принял при помазании.

Объявляющий избрание говорит: «Державный и святой наш самодержец и царь и божественный, священный и великий собор приглашают святейшество твоё на высочайший престол патриаршества Константинопольского». Этим они свидетельствуют, что царь не сам по себе нарекает поставляемого, но согласно с собором и вместе с собором, и является только содействующим лицом.

В связи со сказанным, заблуждаются те любители нововведений, которые, побуждаемые ненавистью, утверждают, что будто бы патриарха поставляет царь. Отнюдь нет: здесь действует собор, а царь, как благочестивый монарх, только содействует происходящему (как уже сказано), не только потому, что он защитник Церкви и помазанник Божий, но и для того, чтобы, помогая и содействуя, защищать и делать твёрдыми распоряжения Церкви, так как и это должно соблюдаться у православных ради мира в Церкви.

Когда избранный произнесёт ответное и приличное случаю слово и примет Церковь, тогда все архиереи подходят к нему и совершают поклоны. То же самое делают клирики и миряне.

Затем, если он из архиереев, то не имеет нужды в рукоположении, а только – в возведении на престол. Если же он из священников, то и рукополагается, и возводится на престол.

Если же избранный не был священником, когда согласился стать патриархом, то, чтобы можно было возвести его в указанную степень по чину, он вначале рукополагается в священника и только потом принимает наречение.

После же наречения, но прежде рукоположения, совершается некое особое действие, называемое производством (πρόβλησις). Оно заключается в том, что царь воздаёт честь Церкви и исповедует во всеуслышание, что почитает избранного ею и назначенного патриарха, согласившегося пасти Церковь. Кроме того, царь свидетельствует, что во имя той же Святой Троицы, Которая и ему самому даровала царство, он принимает и архиепископа Константинополя, нового Рима, и Вселенского патриарха.

Но сам он не совершает ничего по отношению к рукополагаемому, а только является помощником, в том смысле, что не даёт, а, скорее, принимает, и потому есть сотрудник Церкви. Это видно из того, что он, собственной рукой вручив избранному жезл, приближается к нему и преклоняет голову, обнажая её по обычаю, и затем принимает благословение и целует руку избранного.

Ещё яснее особая роль царя видна из того обстоятельства, что когда избранный патриархом рукополагается из архиереев и не имеет нужды в рукоположении архиерейском, тогда царь по отношению к нему совершает то же самое, дабы показать, что чтит Церковь, а не господствует над нею.

Прежде чем увидеться с избранным патриархом, царь выражает ему своё благорасположение, посылая мантию с источниками и церковную панагию, которая является как бы залогом и которую он хранит как слуга и страж Церкви. Кроме того, вручает вновь избранному жезл собственноручно как дар честнейший и как знак пастырской власти, как символ чести и для сообщения большей верности рукоположенному. Этим он показывает всем, что и сам почитает сего пастыря, которого избрал Бог.

А чтобы засвидетельствовать это ещё яснее, по царскому приказанию приготовляется конь, убранный разными украшениями, на которого садится избранник. Царский всадник идёт пешком, держа коня за уздечку, а избранный, вместо самого царя, едет верхом через весь царский двор – так, как это было, когда великий царь Константин подобным образом почтил святого Сильвестра. Таким образом рукоположенный доезжает до патриаршего дома.

Если у царя есть сын, то он следует за избранником на коне, а за ними и весь сенат.

Вот как и вот с какой целью совершается так называемое производство – ради чести Церкви, которая относится ко Христу.

Если же, как мы сказали, избранный был из архиереев, то после наречения он сразу становится патриархом, и нет нужды больше ни в каком другом действии, кроме одного только возведения на престол.

После производства патриарх отправляется в церковь и, войдя в святой алтарь, надевает епитрахиль и омофор. Потом, взяв кадило и благословив фимиам, кадит вокруг священного престола и горнего места, как вверенного ему, и снова вокруг священного престола, после чего целует святое Евангелие и престол как Христа и Церковь, которую принял.

Затем, передав кадило диакону, принимает от него каждение и по наступлении времени благословляет Бога, сподобившего его стольких благ, потому что принявший Церковь должен начинать с молитвы и молитва есть соединение со Христом, которому принадлежит Церковь. Посему, после того, как пропоют молитву Трисвятого, диакон на амвоне читает ектению и поминает царей и самого патриарха, а патриарх, сотворив про себя молитву, возглашает после ектении: «яко милостив», и сделав отпуст и осенение при пении «Исполла эти, деспота» для долгоденствия архиерейства его, уходит.

В воскресный день, в присутствии царей, начальников и почти всего народа патриархом вместе со всеми архиереями, клиром и священниками города великолепно совершается литургия. Ибо надобно, чтобы все присутствовали при возведении на престол пастыря их и видели его на престоле, как бы самого Господа нашего Иисуса Христа, Сына Бога живого. Надо, чтобы они были благословлены им, в особенности теперь, в начале его патриаршества, приняли от него мир со святейшего престола и от себя пожелали ему того же. Это – мир Спасителя нашего, превосходящий всякий ум, наследие наше. Это – вожделенное слово, вечное чаяние, дабы мы были одно с Ним, и с Отцом Его, и Духом, как Он Сам о том молился. Это – мир, соединяющий нас с Богом и Ангелами и дающий нам блага и в настоящей, и в будущей жизни. Этому миру Иисусову нет предела. И его Он, шествуя на страдание, оставил нам в наследие и по воскресении Своём прежде всего изрек, преподал и насадил в нас.

Желая принять от иерарха сей божественный мир, древние ревнители веры и истинные христиане, знавшие, что значит изречение мира, просили и живых святых архиереев, дабы они, восседая на престоле, изрекали им мир, и по смерти своих иерархов искали этого с великой ревностью, желая и мертвых пастырей своих видеть на престоле, и веруя, что и тогда они сподобятся божественного мира. Об этом пишется в житии великого Петра Александрийского. Пётр, впрочем, нередко колебался делать это из благоговения к той силе, являемой на престоле, которую он сам, чистый сердцем, часто испытывал.

Это случилось по смерти упомянутого святого Петра в Александрии и в царствующем христолюбивом граде с отцом Иоанном Златоустым, которого, спустя долгое время после смерти, возводили на престол. Говорят, что он, по благодати Божией, отверз уста и произнес: «Мир вам».

Я не знаю, почему ныне этим пренебрегают, хотя и престол есть, и запечатление свыше совершается, и священное седалище ставится, и архиерей говорит: «Мир всем», – а диакон перед тем возглашает: «Вонмем». Но никого такое пренебрежение не заботит, и никто не желает слышать, и не отвечает: «И духови твоему», – хотя сам Григорий Богослов почитает и уважает сей достолюбезный мир, называет его вожделенным предметом и словом, и в молитве советует давать и воздавать его.

Кажется, это происходит от незнания, что хотя слово это и невелико, но заключают в себе величайшую силу. И именно от кажущейся незначительности вошло в обычай даже и не слушать их, так что и диакон будто напрасно говорит: «Вонмем», – а архиерей про себя и как-то невнятно и небрежно произносит: «Мир всем», – или: «Мир вам». Нет, надо быть внимательными и сохранять заповеданное, особенно от Христа, Который есть мир наш и о мире Которого и Пётр молится за нас, и Павел всюду в своих посланиях, и все ученики их и священники. Надобно внимать, чтобы по нерадению, или пренебрежению сим даром, или по неведению о величайших благодеяниях его, или по навету врага, который старается удалить нас от мыслей об этом мире и от желания его получить, как и всегда домогается охладить в нас любовь и единение во Христе, – чтобы ничего подобного не случилось с нами.

Поэтому, когда иерарх воссядет на престоле, все вверенные ему священные и мирские люди пусть, стоя внимательно, взирают на него как на Самого Христа, сидящего на Небе. И когда диакон скажет всем: «Вонмем», – или: «Мир вам», – тогда, преклонив головы, да отвечают все: «И духови твоему». Это и есть и мир, и единение со Христом и святыми Его.

Итак, пусть архиереи восседают, а прочие стоят по чину.

Возведение на престол патриарха происходит следующим образом. Если он уже рукоположен в архиерея, то после производства прибыв в Великий храм Премудрости Божией, помолившись и сотворив поминовение, о чём мы уже упоминали, он уходит.

Потом, по наступлении воскресного дня, когда все соберутся, опять приходит, облачается в архиерейские одежды с саккосом и начинает литургию, а митрополиты, по обычаю поклонившись, облачаются в священные одежды в отведённом месте и приглашаются, как всегда, во время входа.

После входа многолетие совершается не внизу, но, как при рукоположении архиерея, на сопрестолии. После Трисвятого и молитвы раздают свечи: зажигается множество свечей ради благодати Духа, обновляющейся в иерархе к устроению кафолической Церкви и к управлению ею, через священное возведение его на божественный патриаршеский престол. Ибо должно верить, что в нём обитает высшая благодать, дабы укрепить его на высшее дело служения Богу в святой Церкви Его. Ибо высшее просвещение, и благодать, и сила сообщаются каждому соответственно с его служением.

«И как, по данной нам благодати, имеем различные дарования, говорит апостол, то, имеешь ли пророчество, пророчествуй по мере веры, имеешь ли служение, пребывай в служении» (Рим. 12:6, 7) – и прочее. Посему и патриарх, хотя он также является епископом, но по мере служения своего получает большую благодать, особенно во время поставления.

Итак, по возжжении свечей, когда все станут на своих местах по чину, он возводится двумя первыми архиереями, которые подхватывают его с обеих сторон и сажают на святительском престоле, и восклицают: «Достоин», – и это поётся трижды и внутри алтаря всеми священнослужителями, и вне – певцами и клириками.

Потом его во второй раз поднимают и сажают, восклицая: «Достоин», – и опять это поётся трижды и внутри, и вне. Подобным же образом и в третий раз сажают его, и достоин произносится и поётся трижды священнослужителями в алтаре и певцами вне его.

Затем многолетствуют, что является священнодействием от Христа, победившего Крестом и смертью, Воскресшего плотью и Вознесшегося, и привлекшего мир к вере Своей: «Ибо... сия есть победа, победившая мир, вера наша» (1Ин. 5:4), как говорит возлюбленный ученик Христов.

Эта победа, через архиереев Христовых, подчинила Христу царство, прежде гнавшее Христа. Посему величаются и цари благочестивые, но не неверные и не инославные, и поётся им многая лета для всегдашнего их пребывания, так как царствию Христову не будет конца. Вместе с царской властью величается и архиерейство, потому что и архиерейство подчинило царство Христу, и им держится царство христианское, и Христово архиерейство вечно. «Ты священник», говорится, "вовек", т. е. всегда, «по чину Мелхиседека» (Евр. 5:6), а не по закону.

Когда диакон возгласит: «Премудрость, вонмем», – патриарх говорит: «Мир всем». При этом, как мы сказали, всем надобно быть внимательными. Архиереи и священники должны стоять и отвечать ему: «И духови твоему», – и по том садиться. И народ также, приняв мир, должен говорить: «И духови твоему».

Это – наследие и дар нам от Спасителя, последняя молитва Его, да будем одно с Ним. Это – и первые слова Его после Воскресения: «Мир вам».

Потому и сажают патриарха на сопрестолии столь торжественно, чтобы, воссев, как Спаситель на Небесах, он оттуда даровал и проповедовал всем мир; оттуда он и благословляет трикирием, как бы с Небесного престола, даруя благодать и озарение Троицы через Спасителя.

Последующее происходит, как на всех литургиях.

Так совершается возведение на престол патриарха, если он был архиереем.

Когда избранный пресвитер, а не архиерей, он рукополагается сначала в епископа, а потом уже возводится на святительский престол – принадлежность епископа, так как собственно епископ облечён силой Христовой.

Рукоположение совершается следующим образом. Войдя в святейший алтарь, избранный патриарх поклоняется пред священной трапезой и целует её и, дойдя до ступеней Божественного сопрестолия, трижды поклоняется на восток. Потом облачается в первосвятительские одежды, между тем как церковные служители (диаконы), как бы Ангелы, берут у него благословение и, облачившись в священные одежды, прислуживают ему. Архиереи при этом стоят только в мантиях.

Итак, надев все первосвятительские одежды: стихарь с источниками – в знак чистоты и учительства, епитрахиль – в ознаменование вышней благодати, пояс и палицу – в знак целомудрия и силы над смертью и в знак победы, поручи и саккос – в знак божественной крепости и неповреждённости страстями, он не надевает лишь омофора, который составляет отличие епископа.

Итак, облаченный в саккос, новоизбранный стоит, показывая этим, что он – ещё не епископ; стоят и все архиереи, и клирики; и он исполняет то, что положено правилом, и перед всеми произносит свое исповедание, показывая веру правую, как чистый дар обручения.

Когда в патриарха производится архиерей, он не имеет нужды снова произносить исповедание, так как сделал это при рукоположении в епископа, но неархиерею нужно пред рукоположением дать его Церкви; потому что он еще не сделался епископом. И он произносит его внутри алтаря как поставляемый начальником в Духе и отцом всех служителей алтаря.

Произносит же он то самое исповедание, которое произносят и все избираемые в архиереи, за исключением только слов о подчинении патриарху, ведь если рукополагаемый – сам патриарх, то кому он будет подчиняться? – разве только церковным правилам, которые он и обещает соблюдать.

После того, как исповедание будет окончено, собственноручно надписано и подписано, архиереи поклоняются избранному в знак подчинения, так как он стал обручником Великой Церкви, и, принимая от него благословение, отходят на обычные места вне алтаря, и облачаются во все архиерейские одежды. Пресвитеры также принимают благословение, в то время как второй из иереев совершает по обычаю проскомидию. И начинается литургия.

Во время первого (малого) входа диаконы и священники, пройдя через храм и совершив молитву входа, входят по обычаю в божественный алтарь попарно.

Архиереи же, призываемые и предводимые хартофилаксом и находящимися при нём, входят в алтарь с правой стороны и, кланяясь попарно только что избранному, становятся один за другим. И когда будут розданы свечи и зажжено множество огней, в знамение, как часто говорили мы, божественного просвещения, божественного присутствия, и озарения Духа, и величайшего торжества и радости об этом на Небе и на земле, тогда избранного берут с той и с другой стороны два первых архиерея. Прочие же идут за ними позади, а все клирики – впереди.

Затем, при торжественном пении «Святии мученицы», совершается положенным образом троекратное торжественное шествие вокруг божественной трапезы, в знак Небесного веселия о торжестве. При этом все, и избранный тоже, совершают поклонение пред священной трапезой, как престолом Божиим.

Вслед за тем архиерей ираклийский, если он присутствует здесь, совершает рукоположение патриарха. Это потому, что, как говорят, царь Север подчинил Византию Ираклии и она была епископией митрополита Ираклийского вплоть до самого Константина Великого.

Итак, взойдя на ступень у престола, митрополит Ираклийский сначала по обычаю трижды знаменует рукополагаемого, творя начало рукоположению, причем все архиереи содействуют ему и соприкасаются с избранным патриархом и друг с другом в знак того, что все согласны на рукоположение, так как вместе и избрали, и рукополагают во Святом Духе.

Потом рукополагаемый преклоняет колена и полагает лицо и голову на Божественной трапезе, а рукополагающий возлагает на неё руку. Прочие также прикасаются к ней.

Затем рукополагающий читает слова призывания Духа, а именно: «Божественная благодать».

Потом он вторично запечатлевает рукополагаемого во время пения «кирие элейсон».

Потом, когда рукополагаемый примет на голову и шею раскрытое Евангелие, между тем рука рукополагающего всё еще лежит на нем, тогда читается первая молитва, по окончании которой второй архиерей произносит прошения (ектении).

Затем рукополагающий также произносит вторую молитву, и, осенив посвящаемого знамением в третий раз в знак совершения рукоположения и в честь Троицы (так как одна Троица совершает Таинства), берёт Евангелие и полагает на трапезе, и поднимает рукоположенного, как превознесённого благодатью.

Взяв омофор и осенив его крестом, возлагает его на рукоположенного и возглашает: «Аксиос» (достоин), потому что достойным сделал его Христос распятый.

Это торжественно поётся трижды внутри и вне алтаря, так как все согласны с этим и ликуют, радуясь действию благодати.

Затем рукоположивший, окончив должное, сходит со ступеней, а восходит на них рукоположенный патриарх, как посвященный в епископа и как первенствующий между всеми.

И потому, соблюдая чин, в то время как патриарх положит руку на священную трапезу, приходит сам рукоположивший его, как подчиненный, и, облобызав священную трапезу, целует руку и ланиту или уста рукоположенного им патриарха, а затем так же поступают и все прочие архиереи.

После чего патриарх и все они, снова приложившись к священной трапезе и гробу Христову как к источникам благодати восходят на сопрестолие, как на Небо, и становятся на священные ступени, символизируя этим горние чины.

Теперь совершаются, как ранее сказано, обряд посаждения патриарха на престоле, поминовение царей и нового патриарха (о чём также говорилось).

Затем читается Апостол, после того как митрополит Ираклийский, взяв благословение, преподаст мир. После преподания мира самим патриархом читается божественное Евангелие. И наконец, сам патриарх совершает как положено дальнейшее последование Божественной литургии.

Вот что, насколько в наших силах, мы, братья, рассказали вам о божественных рукоположениях, вот что подробно изложили, сообразуясь с историей вопроса. Мы поступили так в удовлетворение вашей просьбы и для наставления тех, кто не знаком с этими предметами.

Итак, довольно сказанного.

Клирик:

– Того, что ты сказал, достаточно, владыка. И всё это весьма радует нас, потому что мы узнали то, чего не знали, и удивляемся благочинию Церкви.

Архиерей:

– Поистине дивно всё благое церковное устройство. Дивны и необычайны дела Бога-Создателя, но ещё более – дела Его домостроительства как совершительные и спасительные для всего мира.

Что касается рукоположений, Спаситель, как сказали мы, явил на Своём примере и Сам исполнил относящееся к каждой степени священства.

Он Сам сделался основанием и первообразом всего благого в Церкви Своей, так как Он один – и Начальник жизни и спасения нашего, и священноначальник, и священнослужитель, и священнодействующий, и священнодействуемый, и самосовершенный.

Ради нас приняв Крещение и миро, и во время Своего Крещения – Духа свыше, Он соответственно всем степеням исполнил и дела священства.

Он совершал, перед Крещением и после Крещения, то, что положено чтецу, когда, едва достигнув двенадцати лет, восседал «посреди учителей» (Лк. 2:46), слушал их и вопрошал их и когда посреди синагоги читал народу, как написано у Луки: «и встал читать; Ему подали книгу пророка Исаии» (Лк. 4:16–17) и т. д.

Он исполнял обязанности иподиакона и диакона, когда, повинуясь наречённому отцу и истинной Матери, служил им и вместе с ними ходил на праздник в храм, а также когда изгонял из храма торгующих (что составляет обязанности иподиаконов): «и не позволял, чтобы кто пронес через храм какую-либо вещь» (Мк. 11:16), и когда предложил трапезу и умыл ноги ученикам, и называл себя служителем (διάκονος) (Лк. 22:27).

Он исполнил дело пресвитера и учителя, когда тотчас после Крещения приял Духа и когда Отец свидетельствовал, что Христос – возлюбленный Сын Его.

Он был в совершенном возрасте – «лет тридцати» (Лк. 3:23), как написано о Нём, когда выступил на подвиг, упражняясь в посте и молитвах, и претерпев троекратное искушение от врага-диавола, совершенно победил его за нас, низложил его и воздвиг трофей¹⁸; когда избрал и приблизил к Себе учеников, проповедал покаяние, призывал к нему, совершал множество знамений, назидал души и, обращая грешников, примирял с Собою. Всё это – дела священства.

Потом Он приял и другое великое свидетельство Своего священства, а именно – рукоположение. Ибо когда он преобразился и открыл Божественную Славу Божества Своего (насколько то можно было видеть людям), тогда над Ним, просиявшим, явился Божественный Дух в виде облака, среди которого и стоял Христос, а с Неба был слышен глас Отца: «Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение; Его слушайте» (Мф. 17:5). Вот это «Его слушайте» – многозначительнее события Крещения, и глас, прозвучавший тогда с неба есть знамение архиерейства. И хотя Христос есть Иерей вечный, но и Отец свидетельствовал о Нём.

Он говорил ученикам: «Слушающий вас Меня слушает» (Лк. 10:16), и то же и Отец говорит о Нем: «Его слушайте», свидетельствуя о Нём, что Он – Учитель, и Пастырь наш, и Архиерей, живой образ Его Самого т. е. Отца, как Слово и ипостасная Премудрость, и образ Ипостаси Его. И Отец повелевает слушать Сына.

Христос явил в Себе силу и священнослужения, и священносовершения, и просвещения (каковые различает в освящаемых Дионисий).

Первую из этих сил Он явил до Крещения, повинуясь отцу и Матери, ходил в храм, читал народу и совершал дела служения.

По Крещении же и после приятия Духа Он явил силу священносовершительную, ибо крестил учеников и посылал их исцелять и помазывать елеем, а Сам совершал знамения и исцеления.

Силу же просвещения явил тогда, когда преобразился и получил наиболее полное свидетельство от Отца, ибо имел Духа и сообщил просвещение Духа ученикам, подобно тому, как в еще более полной мере сообщил позднее – в явлении огненных языков. Тогда Он даровал ученикам благодать просвещения, дабы они могли передавать другим то, что сами получили.

Он избранных апостолов сделал самовидцами Преображения и проповедниками явления и откровения Божества Его (в меру сил видевших это), и естественного света, и благодати, и силы, и свидетелями совершеннейшего свидетельства Всевышнего Отца. Он сделал их свидетелями рукоположения, знамением которого было облако, и свидетелями провозглашения (подобного тому, какое бывает при посвящениях), прозвучавшего в гласе свыше. Когда был этот глас, тогда Он, как говорит Лука (Лк. 9:33–35), оставался один, потому что один Он был свидетельствуемый и являемый.

Вместе с апостолами, Он имел и других славных свидетелей, избранных от пророков, составляя Себе свидетельство из Ветхого и Нового заветов и показывая истину.

И из завета тени Христос приводит двух свидетелей, потому что образ истины – там ещё несовершенен и прикровенен, а из завета благодати – трёх, потому что воссияли благодать и истина и потому что Церковь возвещает познание всесовершающей Троицы и стяжала совершеннейшее познание и силу Божию.

Потому и Христос, совершенным образом преобразившись, и прияв свидетельство от Отца и Духа, и явив силу Божества, тотчас сообщает первое просвещение¹⁹(Мф. 9:13) главнейшим из учеников и делает их причастниками благодати и озарения Божества. И потому «ученики пали на лица свои» (Мф. 17:6), говорит евангелист, так как не могли телесными очами выносить Света Божества.

Потом Христос вместе с ними избрал и других. Ибо после Преображения, как говорит Лука, Спаситель – единый Архиерей, всё содержащий в Себе и всем сделавшийся ради нас, поставил первых иерархами, а вторых – иереями и послал их проповедовать перед лицом Своим.

И наконец, принёс в жертву Сам Себя, и даровал Таинства, и, став жертвой за нас на Кресте, умерев и воскреснув, примирил нас с Отцом, и дуновением сообщил начатки Духа.

По Вознесении окончательно рукоположил учеников посредством разделенных Им огненных языков Духа. Тех языков, которые и почили на каждом из учеников порознь, почему и прияли все равную благодать, и все исполнились Святого Духа.

Ибо ученики вначале избраны были, и посланы к овцам погибшим, и получили дар, и повелено им было раздавать дар. Но они ещё не были совершенны, потому что ещё не было принесено Отцу умилостивление, и вольное за всех заклание, и нескверная жертва – Сам ставший жертвой за нас Благой Бог наш, Который, воплотившись нас ради, сделался начатком естества нашего.

Как скоро по благоутробию соединился Он с нами, тотчас даровал нам и дары благодати. И прежде всего Святую Деву, Матерь Свою, Он наитием Духа сделал способной к чревоношению, исполнив Её благодатных даров Своих и дав силу, благодаря которой Она смогла во чреве носить Его, неизреченно воплотившегося из Неё. Он хранил Её как Деву и до Рождества, и в Рождестве, и чистой – по Рождестве. Потом даровал Он, по благодати, познать таинство Рождества Иосифу. Затем открыл Себя посредством звезды волхвам, находившимся далеко и жившим в язычестве и беззаконно. Он лежал в вертепе и яслях и так явился Ангелам и простым пастырям в знак одинаковости положения: потому что Сам (несмотря на то что Он Господь душ и словесных овец), являясь Творцом и Пастыреначальником их, сделался пастырем и, являясь Попечителем и неусыпным ради нас Промыслителем, сделался стражем, потому что Он бессмертен.

После этого Он предвозвещен был Симеону, поскольку тот был праведником, явился Младенцем и познан был как Бог; так же и Анне пророчице. Яснее же дано было познание о Нём Иоанну Крестителю, возлюбленному предвестнику и Предтече во всём, даже и в смерти. И ещё очевиднее – ученикам Его, которых Он, готовя к апостольству и всемирной ловитве, называл ловцами человеков, светом миру, солью, судиями и пастырями, и прочее. Постепенно даруя им, насколько могли они вместить, благодать, Он, наконец, принёс Себя в жертву за всех. Низложив вражду, поправ смерть, вознесясь к Отцу и вознеся Ему Жертву, Он превознёс Божескою честью человеческое естество и послал нам, Собою примирив нас с Отцом, благодать совершеннейшую.

И между нами явился Источник дарований – Утешитель, не отступавший и прежде, потому что Он – везде, как всё животворящий и содержащий, но теперь явивший Себя, и очищенным и преобразованным через Сына, по благоволению Отца и при Его собственном содействии, явственнее открывшийся, как соестественный и содетельный Им, и всецело благодатью вселяющийся и разделяемый в каждом из нас, и в то же время остающийся неразделимым и тем же.

Мы сказали, что Он вселяется благодатью, а не ипостасью, хотя по существу Своему Он присутствует везде и не ограничен ничем, ибо Он не воплощается ипостасью и не пребывает между нами, так же как и Отец, но вселяется, пребывает между нами и действует, как и Отец, благодатью.

Благодатью вселяется Он, а не ипостасью, хотя по существу Он присутствует везде и не ограничен ничем, потому что Он не воплощается ипостасью и не пребывает между нами, как и Отец, но вселяется, пребывает и действует благодатью.

Воплотился один лишь Сын; но ипостасно и Он обитает не в нас, а только в воспринятой плоти (προςλήμματι), так что мы от Начатка нашего, как от источника, родственным путём получаем благодать и через Него становимся законными чадами Отцу.

Он – Сын по естеству, а мы – по усыновлению и благодати. Видишь таинство? С нами Бог – Еммануил, чтобы обожились и мы. Однако Сам Он – Бог и Сын по природе, а мы – боги по усыновлению и по благодати. Посему Отец есть и Отец Его, но по естеству, и Отец наш, но по благодати, подобно тому, как Он – Бог Его ради восприятия Им от нас плоти, а Бог наш – как Творец. И это Он изрек по Воскресении: "Восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и Богу Моему и Богу вашему» (Ин. 20:17).

Клирик:

– Сказанное – возвышенно и божественно, и многое прояснило для нас своим светом.

Архиерей:

– Это – дело Божией благодати, а благодать Его – просвещение, потому что Он – «Свет истинный» (Ин. 1:9). Благодать в Нём просвещает и меня и вас, подобно тому, как свет в лампаде освещает и того, кто держит её, и стоящих около.

Итак, благодарение Богу, сподобившему нас, смиренных, возвестить братиям (дела) Его! Теперь скажем о прочих рукоположениях.

Клирик:

– Да, владыка, потому что стоит узнать и обо всех. Научи же нас, какие они.

Архиерей:

– Это – рукоположения протопресвитеров, архидиаконов, настоятелей и прочих, находящихся в различных служениях, называемых чинами (οφφίκιον), которые отправляют церковные службы и имеют попечение о разном роде имущества, доходах и расходах. Потому что и об этом нужно заботиться для общей пользы и для благоустройства церковного имущества. Тому свидетельство – икономия Стефана и прочих диаконов, которые служили и учению, и проповеди, как Стефан и Филипп, притом и нуждам, и общим трапезам братий.

Первый заботится только о священных местах, наблюдает за находящимися в них вещами и, насколько возможно, исследует их (состояние).

А второй бережёт сосуды, печётся о священных местах и наблюдает за тем, что относится к песнопению и храму. Ему же вверено попечение о святительских одеждах и о всех других священных облачениях.

Хартофилакс надзирает за делами иереев, наблюдает за ними и исследует то, что их касается; испытывает приходящих и приводит к посвящению. Он заботится также о законном совершении браков, управляет, с ведома иерарха, делами епископов и подчинённых ему судебных мест; хранит деловые бумаги и, вообще, он – правая рука иерарха.

А сакеллий смотрит за принадлежностями жертвенника и алтаря, чтобы не делалось чего-нибудь излишнего или не было нерадения о священном.

Должность протэкдика состоит в том, чтобы принимать в лоно Церкви вновь обращающихся к вере после отречения от неё. Он защищает Божественные и священные законы, испытывая впавших в преступление убийства или совершивших какой-либо другой проступок, заботится о том, что могло бы послужить для помощи им или помилования.

Протэкдики и рукополагаются в судии особым образом, принимая в руки Божественное Евангелие, которое есть лучшее руководство. Они являются приближенными архиерея и первыми его помощниками.

Кроме названных, весьма много и других, из которых один несёт одно, а другой – другое священное служение. Все они действуют не просто и как случилось, но получая благодать Духа, дабы через благодать иметь и благословение иерарха, и освящение, и дарование, и силу исполнять служение, потому что и это от апостолов. Сказано, например, о Варнаве и Павле, что апостолы, помолившись, возложили на них руки и послали на служения (Деян. 13:3).

Внутри алтаря бывают, как мы сказали, только три рукоположения: диакона, пресвитера и епископа, при которых и говорит архиерей: «Божественная благодать», – ради совершенной благодати, даруемой в этих случаях. Ибо и рукоположение это – совершеннейшее, вселенское, а не частное. При этом диаконы имеют благодать единую и совершенную в отношении к диаконству. Пресвитеры – единую силу и мощь для совершения священнодействий. Епископы – единую силу и мощь для совершения действий архиерейских, хотя и есть степени в престолах и в начальстве. А потому при этих вселенских и общих рукоположениях и призывается всеобщая благодать Святой Троицы, что происходит у священной и Божественной трапезы.

А при рукоположениях, совершаемых вне алтаря, так не говорится, поскольку они, некоторым образом, внешние служения. Но когда рукополагаемый по указанию хартофилакса преклонит голову, причём обнажённую, в знак того, что он приемлет рукоположение через архиерея от Самого Христа и что покоряется Ему, хартофилакс произносит: «повелите».

Тогда встаёт иерарх, как являющий пред всеми дело Божие и как сообщающий дар, и, простирая руку, говорит: Благодать Всесвятого Духа проручествует тебя или в иконома, или в другой как-либо чин нашей святейшей Церкви. И затем тотчас знаменует его крестным знамением.

Потом архиерей садится, а певцы поют: «Исполла эти» (на многа лета), благодаря Бога и молясь, чтобы Он всегда через архиереев способствовал преуспеянию Церкви и ниспосылал благодатные дары. Рукоположенный же подходит и целует колено архиерея в знак подчинения и правую руку, как посвятившую его, и щёку в знак единения и любви.

Потом целует лиц одного с собою чина: если он принадлежит к первому чину, то первых; если – ко второму, то лиц второго чина, так как стал единочинным с ними.

Затем, остановившись и поклонившись архиерею в благодарность за сообщение ему Божественного дара, отходит на свое место, на которое рукоположен.

Если рукополагают судей и первых чинов, то архиерей, прежде целования, даёт рукополагаемому и Евангелие, говоря при этом: «Господь сказал: «каким судом судите, таким будете судимы»« (Мф. 7:2), – ибо ответ страшен, потому что кто как судит, так и судим будет, и потому что судить нужно по Евангелию, и, как Сам Христос сказал, судить нелицеприятно, то есть судом праведным.

И таким же образом совершается целование.

Итак, слова: «Божественная благодать Всесвятого Духа», – выражают не всеобщее какое-либо и совершенное дарование, возводящее из иподиакона в диаконскую степень или из диакона в пресвитера, но то, что остающегося диаконом или пресвитером, ко благочинию Церкви, производят в какое-либо священное служение, которое он приемлет от благодати Духа или от различных дарований, сообщаемых каждому чину по мере преуспеяния. Такое служение имеет частный характер и поручается кому-либо лично, потому что другой той же степени и того же чина получает в свою очередь другое. Но все они суть служения церковные.

Подобное служение должно принадлежать освящённым – диаконам и пресвитерам, но не лицам мирским и не имеющим священства, потому что оно священно и совершается посредством архиерейского знаменования и благодати Духа. Поэтому не получившим рукоположения не должно исполнять церковного служения, как это делается в Трапезундской митрополии. Ибо это – не по чину, тем более что весьма многие из таких должностных лиц стоят впереди и многих иереев, а не рукоположенному отнюдь не следует стоять впереди кого-либо из освящённых.

Точно так же и служение духовных отцов не должно вверять простым монахам, вовсе не имеющим рукоположения. Ибо это служение столь священно, что принадлежит одним епископам и пресвитерам, как говорят церковные правила. Даже если его исполняют пресвитеры, то это бывает только по необходимости, с разрешения епископа, когда он в отсутствии.

Также большую часть проступков и преступлений, каковы: отречение от веры, грех убийства, грехопадения лиц священных, должно представлять на суд епископа (а сколько разного рода других грехов ускользает от ведения выслушивающего их!) – и всё следует делать с согласия епископа, потому что это собственно его дело.

Из позволительной грамоты ясно, что если бы это было дело пресвитера, то не давалось бы ему на это позволения и наставления.

Если такая строгость и такой порядок соблюдаются по правилам в отношении к пресвитеру, то как предоставлять служение духовничества тому, кто не имеет степени священства? Ибо принимающему исповедание грехов нужно и благословлять, и говорить разрешительную молитву, и разрешать, и налагать епитимию, и приобщать достойных Божественных Тайн. Как же будет совершать это тот, кто не имеет священства? Может быть, кто-нибудь скажет: он будет это делать так, что будет передавать и представлять сведения о грехах архиерею. Но что за необходимость? К тому же это против правил. Ибо если правила о пресвитерах говорят так, что они могут исполнять это лишь по необходимости, в отсутствие епископа и с дозволения епископа, то как будет исполнять это не получивший священства?

Благодать эта, говорят отцы, апостольская, а благодать апостольскую имеют епископы, а не пресвитеры; пресвитеры же приемлют благодать семидесяти учеников, по словам тех же отцов. А потому на верных, крещеных в Самарии Филиппом, одним из семи диаконов, Пётр и Иоанн возложили руки, «и они приняли Духа Святого» (Деян. 8:15–17), что соответствует миропомазанию, совершаемому только епископом, каковой благодати не имеет пресвитер. О диаконе же относительно величайшего этого служения (т. е. отпущения грехов в покаянии) правила и вовсе не упоминают.

Итак, если пресвитеры не имеют на это права без позволения, а о диаконах правила не упоминают, то как иной простец, вовсе не получивший священства, будет совершать это Таинство и священнодействовать святое покаяние?

О покаянии мы скажем, насколько в наших силах, в связи с предыдущим, так как уже и дошли до него, по воле Божией, истолковав сначала, по возможности, то, что относится к священным рукоположениям.

Клирик:

– Так, владыка святой. Следует и необходимо научить нас и сему.